Странник (авторский текст)
Шрифт:
Славик валялся в спальной пытаясь заставить себя читать древнеисландский словарь. Получалось плохо.
— Я давно подозревала, что у него тонкая душевная организация, — жаловалась филологесса, когда Иван обосновался за кухонным столом и принялся с дороги за чай с печеньем. — Но не настолько же! Молчит, дуется, почти ничего не ест, позвала погулять — отказался, а он всегда любил зиму и снег. Погода сегодня стояла чудесная… Взять за манишку, встряхнуть и вызвать на откровенность?
— Не надо меня трясти, — оказывается, объект едва начавшейся дискуссии стоял привалившись плечом
— Подробности! — прямо заявил Иван. — Никаких секретов друг от друга! Что она с тобой сделала?
— Да ничего особенного, — Славик присел на краешек уголка, взялся за чайничек с заваркой. Налил чуть не половину чашки, разбавил кипятком. — Уверен, это была неизвестная в нынешние времена смесь природных наркотиков, дающая невероятные по реалистичности галлюцинации. Не только зрительные, но еще и осязательные, звуковые. Даже запахи. Чувство абсолютной подлинности. Взрыв подсознания.
— И? — Ваня вздернул брови в ожидании.
— И ничего, — вздохнул Славик. — Ребята, я наверное вас разочарую, но по-моему мы очень серьезно влипли. Не побоюсь этого слова — фатально.
— Поменьше грозных слов, побольше конкретики.
— Я не знаю, что это было. Начальная череда видений — бессистемная и бессмысленная, вероятно отголоски прежних ощущений. Роскошный зал будто в Эрмитаже, но только в ало-золотых тонах, цирковая арена подсвеченная цветными прожекторами, пейзаж с голубыми елями. Потом появилась рысь. Та самая, которая живет у Лоухи.
— Почему именно та самая? — подала голос Алёна.
— У нее шрам на голове, справа за ухом. Не заметили разве?
— Дальше?
Что именно было дальше Славик ответить затруднялся — говорил сбивчиво, долго подбирая нужные формулировки. Очень сложно описать не-реальность, в которой удалось побывать благодаря колдовству Лоухи. Или ее таланту несравненной травницы.
Все воспоминания о походе за Грань оставались на уровне ощущений и лишь частично в виде зрительных образов. Запомнилось, как шли вместе с родовым тотемом Укко по заснеженному лесу, потом появилась безграничная ледяная равнина, над которой сверкали редкие молнии, какой-то крупный город у реки (точно не Питер, узнал бы!) — частью разрушенный, частью сгоревший. Постоянный пронизывающий холод, свист вьюги, колючий снегопад.
…— В городе я подобрал жестянку, валявшуюся на улице, вроде обломок небольшого рекламного щита. Что было написано запамятовал, но дату видел точно — 2011 год, ноябрь месяц. Людей вокруг не было, ни души. Животных, кроме рыси, тоже. Считай, ядерная зима, только без копоти и пепла.
— Следующий конец света назначен на двенадцатый год, — фыркнул Иван. — Календарь майя и прочая вопиющая мура. Не верю, глобальных катастроф не бывает, хотя судя по текущей зиме до нового оледенения не так уж и далеко. Знаешь почему ты узрел именно снег и зиму? Посмотри за окно. Впечатления от похороненного под снежными завалами Петербурга. Не удивился бы, увидь ты в наркотическом сне орду таджиков с лопатами — именно этого должно было требовать
— Шутишь? — укоризненно сказал Славик. — Я точно знал, с этим миром что-то случилось. Настолько плохое, что подумать страшно. Рысь водила меня по холодной пустыне не просто так. Судя по всему я видел один из вариантов ближайшего будущего.
— Кроме зимы еще что-нибудь было?
— Страх. Я очень боялся остаться там навсегда, буквально до дрожи в коленях. Хотел вернуться, но не находил дороги. Заснул в брошенном доме, вместе с рысью — она меня согревала.
— Сон во сне?
— Именно. Пришел другой сон.
— Час сот часу не легче, — покачал головой Иван. — Удивительные коктейли готовит наша Баба-Яга. Ты его, разумеется, не запомнил?
— Наоборот. Там были все мы. Большое помещение, ярко освещенное. Громко спорим, похоже ссоримся. Еще два человека, мне не знакомых — один помоложе, нашего возраста, второй постарше, лет шестьдесят, с седыми усами и искусственной левой рукой. Механический протез, очень дорогой наверное.
— Стоп! — Иван подался вперед. Глаза загорелись темным огоньком. — Протез? Опиши этого человека! Во всех подробностях. Вспоминай!
— Рост повыше моего. Крепкий, жилистый, сильно загорел. Одет в серый рабочий комбинезон. Он курил, папиросы — я узнал запах «Беломора». Вертел в правой ладони костяной брелок к виде слоника. Внешность обыкновенная, эдакий работяга с Уралмаша.
— Слоника… — эхом повторил Иван. — Этого ты точно знать не мог ни при каких раскладах. Ничего себе сны. Подождите минутку!
Ваня быстрым шагом ушел в гостиную, покопался в своем чемодане, отыскал портмоне, извлек из него маленькую синюю флешку. Вернувшись на кухню взялся за ноутбук, воткнул в USB-порт сменный носитель, открыл файл с фотографией. Спросил напряженно:
— Он?
— Иди ты! — оторопел Славик. — Одно лицо. Только во сне он был постарше. Кто это?
— Та-ак, — выдохнул Иван, откинувшись на спинку стула. — Это, дорогие мои, никакая не игра подсознания. Всё тысячекратно сложнее. Ранее моего дражайшего родителя ты не видел — снимки я не показывал, в Интернете их попросту нет, я о бате почти ничего не говорил за исключением одного факта: он аргус. Допустим, — только допустим! — что Вячеслав Антонов проявил несвойственную ему прыть и каким-то образом раздобыл описание моего отца. Да, он потерял руку несколько лет назад, я достал для него во Франции высокотехнологичный протез, в той самой клинике в Бовэ. Но брелок, с которым он не расстается? Как?..
— Слоненок?
— Мамонт. Вырезанный им самим из настоящего мамонтова бивня. Талисман. Деталь известная мало кому — батя человек не самый общительный, можно сказать нелюдимый. Вот это новости, дорогие мои…
— Получается, — осторожно сказала Алёна, — что старая ведьма не только показала тебе некий ледяной мир, но и людей, о существовании которых подозревать не могла? Иван прав: это не подсознание, а реальный, пускай и практически невероятный, прорыв… Куда? Будущее? Перенос во времени и пространстве без всяких там аномалий-червоточин?