Странник четвертого круга
Шрифт:
Ну-с, почитаем! Кирилл лежал на двухспальной кровати, которую он с помощью немыслимых усилий притащил в свой новый дом. Все-таки он привык к комфорту, а раскладушка — это не совсем то, что нужно. Дом подсказал ему, как с помощью собственного огня разводить очаг, и теперь Кирилл наслаждался горячим и безумно крепким кофе, сваренным в турке. Дом ласкал его легкими прикосновениями к разуму, он не любил, когда хозяин покидал его. Но тем больше была его радость, когда Кирилл возвращался. В этот момент он напоминал собаку, которая кидается на хозяина, приехавшего из командировки, и
«2 апреля 1734 года.
Дядюшку схоронили неподалеку от замка. Похоронить его на освященной земле кладбища не возможно никак, а потому мы даже не пытались. Состояние мое весьма непростое, болит голова и сны видятся престранные. Тут намедни приснилось мне, что я воду в вино превращаю, как тот, кого мне поминать нельзя. Удивительный был сон, только необычный слишком. Разбираю дядюшкину библиотеку».
«7 апреля 1734 года.
Третьего дня сызнова чуть не сгорел. Горбун сказал, что это дурная Сила (да-да, с большой буквы!) во мне бродит. Якобы колдовать нужно, иначе скверно мне придется. А у меня еще надежда есть душу бессмертную спасти».
«9 апреля 1734 года.
Гореть мне в аду. Сегодня с горбуном в старый сарай ходил, и там огненные струи из рук пускал. Я даже представить не мог, что божье создание такое сотворить может. Видно, не божье создание я теперь, хотя и облегчение невероятное получил. Голова теперь не болит, и ладони огнем не горят».
«15 апреля 1734 года.
Сегодня обратил воду в некую вонючую жижу. Во снах это вино было, но это явно не вино. И пахнет преотвратнейшим образом. Но удивительно мне и такое. Горбун говорит, что я просто слаб еще, нужно дальше трудиться. Дядюшка покойный говорил, что силы мне великие даны будут. А он откуда это знает, мне не ведомо».
«17 апреля 1734 года.
Сегодня в дневниках дядюшки нашел запись про умение колдовское под названием Воздушное лезвие. Рассек до половины деревянный чурбак. Нужно всего лишь представить, что из воздуха сабля образуется, да ударить ей. Кисть при этом должна удар саблей исполнить. И из области сердца, там, где главный узел, в руку нужно Силу перегнать. Сделал я все, как дядюшка написал, да только устал изрядно, словно трудился весь день. Искра моя после этого совсем тусклая стала».
Ниже шла приписка переводчика: «На этом месте хохотали всей кафедрой. Некоторые даже пробовали. Ничего не получилось, конечно же. Ох, и фантазер был ваш предок».
Попробовать захотелось немедленно. А вдруг? Кирилл бросил чтение, оделся и вышел за дверь. Улица ударила ему в лицо ледяным крошевом, а завывающий ветер злобно бросал в лицо острые, как ножи, снежинки. Кириллу безумно захотелось домой, в тепло, где есть горячий кофе и интересное чтиво, но он сдержался. Любопытство перевесило.
Как там, представить, что в руке воздушная сабля и ударить? А куда бы ударить? Тут ведь кроме скал и валунов нет ничего. Ну, значит, по валуну и ударить. Он представил себе саблю гомерических размеров, в тот момент Кириллу это показалось забавным. Он почти физически ощутил, как уплотнился воздух, и наотмашь ударил по ни в чем не повинной каменюке.
— Мать твою за ногу! — ошалело выдавил
Он обошел камень вокруг и убедился, что это ему не снится. Потом выбрал еще один валун и повторил. Результат оказался схожим, только в области груди появилась тяжесть, словно Кирилл пробежал стометровку. Он закрыл глаза и вгляделся внутрь себя. Яркая сеть каналов, что опутывала тело, стала какой-то блеклой. Вот что значит тусклая искра! А если копье сотворить? Принцип ведь тот же самый!
Кирилл, дурачась, поднял руку над плечом, и имитировал бросок копья, представив, что у него имеется наконечник из сгустившегося воздуха. А через несколько секунд он уже любовался на дыру в скале, в которую могла пролезть его ладонь. Он повторил удар еще несколько раз, и отверстие приняло вполне приличные размеры. По крайней мере, голова туда пролезла бы точно.
— Вот оно чё, — задумчиво сказал Кирилл. — Прилечь бы надо, что-то устал я. Физкультура на морозе — это все-таки не мое. Приду домой, и сразу спать. Что-то меня ноги еле держат.
***
— Мы не можем отдать вам эту книгу, — покачал головой Натан Полански, который перестал кривляться, и стал тем, кто он есть, командиром одного из самых смертоносных спецподразделений мира. — Вы просто не понимаете, что это такое.
— Вам нужен некромант, а ему нужна книга, все просто, — пожал плечами Кирилл. — Я не вижу другого способа решить две проблемы сразу.
— Почему две? — уточнил Полански.
— Мы с Ринатом все-таки хотим остаться в живых. А если этот опасный псих умрет, а мы составим ему компанию, то я лично буду считать это не слишком удачной сделкой с правосудием.
— Я вас понимаю, — хмыкнул разведчик.
Анна, сидевшая рядом, сохраняла каменное выражение лица. Ей были крайне неприятны эти два парня. Они выставили боевого офицера полной дурой, наивной девчонкой, которой объяснились в любви, поимели и пообещали, что завтра перезвонят. Она просто клокотала от ярости, но в присутствии начальства проявлять эмоции себе не позволяла. Тем не менее, Кирилл говорил вполне трезвые вещи, и она попыталась успокоиться. Парень сказал:
— Мы сообщаем через амулет, что выкрали книгу, и готовы ее отдать после оплаты. Книгу на небольшом расстоянии он чует, а значит, обмануть его не получится. Я предлагаю положить ее в автоматическую банковскую ячейку, которая открывается пин-кодом и магнитной картой. Он придет туда, и вы его там возьмете.
— Слишком сложно, — поморщился Полански. — Он прикажет тебе принести ему книгу.
— Я откажу, — пожал плечами Кирилл. — Скажу, что пока не увижу оплату, книгу он не получит.
— Ты вообще понимаешь, с кем имеешь дело? — удивленно спросил разведчик. На лице Анны было написано не меньшее удивление. Кирилл в ее глазах был воплощением слабоумия и отваги в одном флаконе.
— Мы без денег книгу не отдадим, — упрямо сказал Ринат. А когда удивленные взгляды переместились на него, пояснил: — А что вы на меня так уставились? У меня же ипотека!