Странник... мой?
Шрифт:
Проснулась в холодном поту. Сходила в туалет – к счастью, он был в доме, умылась и тихонько присоединилась к Надежде Дмитриевне в кухне.
– Завтрак?
– Нет, я только кофе выпью.
Разговоров утром я не любила. Но к счастью, хозяйка не стала ко мне с ними лезть.
Заварив привезенный с собой кофе, я открыла ленту, чтобы почитать новости. Проверила чаты. К удивлению, Надежда Дмитриевна занималась примерно тем же.
– Вот это да! – спустя время вскрикнула женщина. Привыкнув к тишине, я вздрогнула, расплескав несколько капель кофе на кружевную
– Что-то случилось?
– Как сказать! Ты только глянь на это…
– Это же новая работа Странника? – оживилась я, вглядываясь в фото, запечатлевшее граффити с весьма узнаваемым стилем.
– Пишут, что он! А ты, значит, тоже следишь за его творчеством?
– Мне нравится, что делает Странник, – покивала я, хотя у меня даже ток крови ускорился. – Но разве это не странно?
– Что именно?
– Обычно он рисует на домах, а тут…
– На граните! Он нарисовал свою картину на нашем граните! Здесь… О, господи. Надо это увидеть, пока вандалы ничего не испортили, – засуетилась старушка. – Сейчас понаедут…И вандалы! И журналисты… Это же просто сенсация! Он никогда и ничего не рисовал у нас, ты знаешь?
– Вы что, полагаете, он нарисовал свой очередной шедевр… где-то неподалеку?
Я нахмурилась. Не зная, радоваться мне или огорчаться. Увидеть работу Странника было моей мечтой. Но тут… Он изобразил не что иное, как истекающее кровью дерево. И это могло привлечь к нашей стройке никому не нужный сейчас интерес. Да что там… Оно уже привлекло!
– Да почему где-то?! Здесь, на Голубом ключе!
Судя по тому, как была взбудоражена Надежда Дмитриевна, она нисколько не сомневалась в своих словах.
Мои мозги чуть не закипели, просчитывая, чем нам это все грозило. По всему выходило – ничем хорошим. Если что и могло усугубить наше положение еще больше, так это внимание к нашей стройке со стороны мировой прессы. Если это реально Странник… Нам можно было прямо сейчас сворачивать технику.
Действуя на опережение, я набрала Андрея. В сообщении объяснить происходящее было невозможно. К счастью, он ответил. Гаркнул так, что будь у меня менее крепкие нервы, я бы подпрыгнула.
– Я же сказал, Даша…
– У нас ЧП. Слушай…
Выложила все как есть. Вдогонку отослала фотографию граффити. Пренебрежительный тон Вавилова дал понять, что он не воспринял мои слова всерьез. Или просто не поверил, что это возможно. Но когда час спустя о новой работе Странника стали трубить во всех новостных каналах, Андрюша, мать его так, проникся.
– На строительной площадке начинает собираться народ. Меняй планы и дуй туда.
Я закатила глаза. Тоже мне – антикризисное, блин, руководство.
– Уже собираюсь.
– Постарайся угомонить толпу.
– Я, конечно, постараюсь. Но что я им скажу? Если вы и впрямь что-то намутили с землей…
– Хочешь остаться на своем месте, придумаешь! Я тебя на кой послал, Ковалева?! Чтобы потом подтирать тебе сопли?
И правда. На кой?
– Ну, ты мне
– Разве ты не сама вызвалась проявить свои организаторские навыки?!
Тут мне крыть было нечем. Потому что я действительно рвалась доказать, что на меня можно положиться. Кто же знал, что меня тупо бросят на амбразуру?
– Я тебя услышала. Держи в курсе. И если тебе нетрудно, попроси Иру разобраться с моей машиной. Без колес здесь сложно. Пусть пришлют что-нибудь на замену. Желательно проходимый полноприводный джип, а не то недоразумение, что на меня оформили изначально.
– Скажу! Жду подробный отчет.
Сбросив вызов, я на секунду прикрыла глаза. Втянула поглубже воздух, а когда снова открыла их, натолкнулась на полный сочувствия взгляд Надежды Дмитриевны:
– Я тут подумала, Дашенька, что вы-то и дороги не знаете. Давайте, что ли, вместе сходим? У вас есть подходящая обувка? Или все туфельки?
– Я на стройку ехала, Надежда Дмитриевна. Конечно, я взяла удобную обувь. Спасибо, что вызвались меня проводить.
Прогулка выдалась чудной. Жаль я не смогла ей по достоинству насладиться – все мысли были о предстоящей встрече. Нет, в какой-то мере я даже понимала этих людей. Перемены – это большой стресс. И этот реликтовый лес действительно стоил того, чтобы за него побороться, но… Я гнала от себя эти мысли. Как говорится – ничего личного, просто бизнес. И, блин, ни любви, ни тоски, ни жалости.
Я шла вперед, слушая неторопливые речи Надежды Дмитриевны, и настраивала себя на борьбу.
Глава 3
Я была до смешного жалостливым ребенком. В нашем с мамой доме всегда находилось место для брошенных кошек и собак, которых я подбирала на улице. А однажды я и вовсе приволокла найденную на помойке крысу. Мама долго кричала, но потом сдалась: крыса поселилась в старой картонной коробке, и мы даже придумали ей имя – Рокки.
Видно, уже тогда Вселенная давала мне знаки, что в нашем мире нельзя быть такой сердобольной, потому что однажды я подхватила лишай от спасенной кошки. Мне было лет восемь, когда на моей макушке образовалась характерная проплешина. Естественно, меня обрили наголо, но даже потом, когда остальные волосы начали отрастать, на том месте еще долго ничего не росло, и я была вынуждена зачесывать эту прогалину, как наш сосед из квартиры напротив зачесывал свою лысину.
Та история давно затерялась в архивах памяти. Но стоило мне своими глазами увидеть строительную площадку, как она всплыла перед глазами с такой удивительной четкостью, будто произошла накануне. Только теперь лишаем на теле леса была наша стройка. Я замерла, вынужденная заново пережить те болезненные эмоции из детства. Сколько горьких слез я пролила, стоя перед зеркалом – словами не описать. А сейчас мне казалось, будто я слышу, как плачет сама природа. Хоть ее плач был безмолвным, как обычно бывает у тех, кто давно уже сдался.