Странник

Грушковская Елена

К обеду Джиму стало немного лучше, озноб уменьшился, прошла дурнота. Он даже поел немного, и лорд Райвенн, немного успокоившись, уехал снова. Раданайт звонил четыре раза, и Джим успокаивал его, что ему уже лучше. Вечером, когда домой вернулись и лорд Райвенн, и Раданайт, состоялся семейный совет.

— Я считаю, это тревожный симптом, — сказал лорд Райвенн. — Нужно показать его врачу.

— Давайте подождём пару дней, — предложил Раданайт. — Если это не пройдёт, обратимся к врачу.

— Я считаю, затягивать с этим не следует, это может быть опасно, — сказал

лорд Райвенн. И спросил Джима: — Дружок, как ты себя чувствуешь сейчас?

— Мне уже лучше, — сказал Джим.

— Он сегодня мне весь день повторял это, — сказал Раданайт. — Малыш, ты ничего не скрываешь?

Джим покачал головой. Лорд Райвенн вздохнул.

— Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя завтра. Если опять так же, поедем к врачу, детка.

Чуть позже на связь снова вышел Фалкон: он подтверждал время своего прибытия — 14-го, во второй половине дня. И, конечно, он спросил о Джиме. Лорд Райвенн сказал:

— Джиму нездоровится, Фалкон. Думаю, тебе следует поспешить, если это возможно.

Джим немного позанимался в библиотеке, а когда пришёл в свою комнату, чтобы лечь спать, его постель была уже приготовлена Криаром. На ней было два одеяла, уголок которых был отвёрнут, пижама была разложена, как обычно, а на взбитой подушке лежал какой-то небольшой белый продолговатый предмет. Он был похож на авторучку с колпачком. Сбоку был красный треугольничек, при нажатии на который из тонкой щели высунулся край прозрачного листка с инструкцией. В заглавии инструкции было: "Одноразовый тест для определения беременности. Инструкция по использованию".

Джим похолодел. Вероятно, этот тест положил сюда Криар. Согласно инструкции, нужно было открутить колпачок, иголкой на конце тестера наколоть себе подушечку пальца и дождаться, пока в пробирный приемник наберётся кровь, затем закрыть колпачок и подождать десять секунд. Затем снять колпачок и прочитать один из двух возможных результатов на мини-табло: в случае положительного результата — "Поздравляем! Вы беременны" (розовый шрифт), в случае отрицательного — "Увы, результат отрицательный" (голубой шрифт).

У Джима тряслись руки, когда он откручивал колпачок. Под ним оказался серебристый стерженёк с иголкой на конце и прозрачным цилиндрическим резервуарчиком, а также маленьким узким экраном, на котором могло уместиться всего несколько слов. Джим ткнул иголочкой себе в палец, и цилиндрический резервуар заалел. Джим закрутил колпачок, сосчитал до десяти и вновь открутил его.

На мини-табло розовыми буквами светилось: "Поздравляем! Вы беременны".

Джим уронил тестер на одеяло и минуту сидел, ошарашенный. У него будет ребёнок!

Первым делом Джим бросился в библиотеку и включил каталог, ввёл тему: "Беременность". На полках выдвинулось сразу множество книг по медицине и биологии, Джим не знал, какую выбрать. Он остановился на подробном учебнике по анатомии и физиологии альтерианского тела. Он узнал, что беременность длится 12 месяцев, первые симптомы — тошнота, головокружение, сердцебиение, а также озноб, усиливающийся в ночные часы.

Задвинув все книги обратно, Джим поплёлся к себе в комнату, где на одеяле лежал тестер, на котором всё ещё горели розовые буквы "Поздравляем! Вы беременны". Почему положительный результат не мог бы быть обозначен словами "Вы залетели" или "Покупайте

коляску"? Или, ещё лучше — "Вы доигрались"? И почему отрицательный результат сопровождался словом "увы"? Почему там не было такой формулировки, как, например, "Слава Богу, вы не беременны" или "Расслабьтесь, ложная тревога"? Всё дело было в том, что к беременности на Альтерии традиционно относились как к счастливому событию, тогда как её прерывание без медицинских показаний осуждалось практически всеми. Для предупреждения нежелательного зачатия существовали капсулы, которые можно было принимать любому из партнёров до соития или не позднее чем через час после него. Джим попытался вспомнить: принимал ли он капсулу в последний раз, когда был с Фалконом? Он не мог вспомнить. Может быть, он принял, но слишком поздно? Как бы то ни было, результат этого светился на мини-табло розовыми буквами: у него будет ребёнок от Фалкона. Ошибки быть не могло: такой характерный симптом, как ночной озноб, у него был, да и общее недомогание тоже. Озноб у него уже начинался, и Джим забрался под двойное одеяло.

Ночь он провёл без сна. На него нахлынуло столько мыслей и страхов, что голова разрывалась: как отнесётся к этому лорд Райвенн? не выгонит ли он Фалкона? не прогонит ли самого Джима? Дрожа от озноба, Джим плакал. Когда утром вошёл дворецкий, на лице Джима всё ещё были явные следы слёз. Участливо склонившись над ним, Криар спросил:

— Что такое, господин Джим? Что за слёзки? — Взяв с тумбочки тестер и прочитав результат, он сказал: — Чудесно, сударь, поздравляю вас.

Кутаясь в одеяло, Джим сел.

— Что теперь будет, Криар?

— Что будет? — Криар с улыбкой присел рядом с ним. — Скоро у нас в доме появится малыш — вот что будет.

Джим уткнулся в чёрную ткань строгого костюма Криара и отчаянно разрыдался. Сдержанно поглаживая его по волосам белой перчаткой, Криар удивлённо проговорил:

— Ну, ну, сударь… Зачем же плакать? Ведь это радость, а не горе!

— Отец рассердится… Выгонит меня, — всхлипывал Джим. — Криар, что мне делать?

— Что вы такое говорите, господин Джим! — воскликнул Криар. — Выгнать вас, да ещё в положении? Не говорите такого вздора, мой милый. Милорд любит вас, он никогда такого не сделает! Разумеется, вам рано или поздно придётся всё ему рассказать.

— Я очень боюсь, Криар, — плакал Джим. — Он рассердится…

— Ну, может быть, самую чуточку, — улыбнулся дворецкий, бережно обнимая Джима за плечи. — А может быть, даже и не рассердится — вы ведь знаете, как его светлость добр. А при той нежной любви, какую он испытывает к вам, он не способен даже прикрикнуть на вас — не то что выгнать. Не бойтесь, мой милый. Я пока ничего не стану говорить милорду и господину Раданайту — вы сами им всё скажете, сударь.

— А если отец скажет, чтобы я избавился… от ребёнка? — пробормотал Джим, всё ещё плача.

— Да что вы, сударь! Вы, прошу прощения, в своём уме? — ужаснулся Криар, вскинув пшеничные брови и вытаращив глаза. — Нет, нет, убить ребёночка вам никто не позволит, так и знайте. Вы только подумайте, какое это для господина Фалкона счастье — после того, как он похоронил одного малыша!

— Так ты всё знаешь, Криар? — чуть слышно спросил Джим.

Криар улыбнулся и осторожно взял руки Джима в свои.