Странник
Шрифт:
– Мы мельком познакомились посреди пустыни в Техасе, когда вас только выплюнул проход. Вы, вероятно, помните?
– Рассчитываете на «спасибо»? – ощетинилась Этта.
– А разве не заслужил? Вам чертовски повезло, что нас выбросило через один и тот же проход. Я спас вас и от ближайшего стража, и от койотов, круживших неподалеку. Честно говоря, мне нравится думать, что кабы не я, старшой сейчас опускал бы в могилу ваши изорванные в клочья останки.
Его слова, по крайней мере, подтвердили ее подозрения: во временной шкале что-то изменилось,
– Что изменилось?
– А что изме… А, вы про шкалу времени? Судя по вечеринке, на которую меня «забыли» позвать, шкала изменилась именно так, как они надеялись. Недоумки, заправляющие здешним притоном, что-то говорили насчет России, которая проиграла, но выиграла. Пьяный бред. Почему мы по-прежнему среди живописных руин разрушенного землетрясением Сан-Франциско, остается только гадать. Поживите с этими людьми подольше, и, уверяю вас: вам покажут все самые грязные места любого столетия.
– Вы даже не спросили их, что ли? – гнула свою линию Этта, нисколько не впечатленная. – Какой год?
Он ответил чуть укоризненно:
– Я же сказал, 1906.
Этта проглотила рвавшееся наружу раздражение.
– Да нет, я спрашиваю: какой год был в Техасе?
– Не вполне уверен, что мне стоит говорить…
Этта кинулась на него, едва сдерживая слова, кипевшие на языке. Она не даст ему скрыть от нее последний общий год – единственный способ проследить ее путь до Дамаска и Пальмиры.
– Ой, нет…! – он вскочил и попятился от нее. – У вас точно такой взгляд, какой был перед тем, как вы ударили меня по носу. Уверяю, они убрали все, что могло бы послужить оружием.
Этта взглянула на стакан в руке, затем снова на него, выгнув брови.
– Я стала очень изобретательной за последние несколько недель. Думаю, смогу справиться с одним второстепенным Айронвудом.
– Второстепенным? – ахнул он, разрываясь между изумлением и возмущением. – Вы что, не знаете, кто я?
– Нет. Вы были так заняты восхвалением себя любимого, что не удосужились даже представиться. Но, сдается мне, вы знаете, кто я?
– Все знают, кто вы, – пробормотал он недовольно. – Но как низко пал я, что мне самому приходится представляться!
Заложив одну руку за спину, он прижал другую к сердцу и театрально поклонился.
– Джулиан Айронвуд к вашим услугам.
Должно быть, неверие разлилось по всему ее лицу – его улыбка из насмешливой стала сардонической. Он явно ожидал не такой реакции.
Джулиан Айронвуд? Этта издала короткий сдавленный смешок. Путешествия во времени уже предоставили немало поводов для удивления: хоть бы и встречу с восемнадцатилетней учительницей скрипки, которую с рождения знаешь пожилой женщиной. Но, как ни удивительно, подобный опыт не делал встречи с умершими легче. Этта старалась придать лицу нейтральное выражение, понимая, что пялиться на него в ужасе означало бы зажечь какие-то огонечки в его голове.
Николас не раз предупреждал ее об опасности сообщать кому-либо
Этта прикусила губу. Казалось, она уже сроднилась с чувством вины, переполнявшим ее сердце. Просто… это ж надо было встретить брата Николаса, и где?! Почему Николас никогда не упоминал, что Джулиан какое-то время был в плену у Тернов?
– Либо мой обожаемый дедуля-садист сотворил с вами нечто совсем уж ужасное, либо вы хотите сообщить мне, что я умер – довольно глупой смертью, по правде говоря, – сорвавшись со скалы. В последнее время мне попадаются только эти два варианта.
– Вы… – Этта захлебнулась словами, отворачиваясь. – Я не хотела, просто…
– Да успокойтесь вы! Не переживайте понапрасну. Как нетрудно заметить, я не умер.
– Подождите… – начала она, подходя поближе, чтобы рассмотреть его лицо. Глаза сияли тем же голубым льдом, как и у Сайруса, за щетиной и усмешкой скрывались те же скулы и длинный прямой нос, что придавали такую властность лицу старика. И та же фирменная Айронвудова тяга перехватывать инициативу в любом разговоре, даже самом коротком…
– Вы живы, – наконец, смогла выговорить Этта. – Вы… все-таки не погибли?
Он размаслился, явно наслаждаясь темой, и жестом обвел себя с головы до ног.
– Жив, здоров и невредим. Дьявольская удача, как говаривал дедуля. Забавно, учитывая, что дьявол – это именно он и есть…
– Что произошло? – прервала его самодовольное кукареканье Этта.
Его ухмылочка уже доводила ее до бешенства.
– Лучше расскажите, что, на ваш взгляд, произошло?
Этта, невесть откуда добыв еще порцию терпения, смогла приручить гнев настолько, чтобы выговорить:
– Была гроза… Вы поскользнулись на тропе, ведущей к монастырю Такцанг-Лакханг…
– Неужели дедуля разболтал всему свету такие подробности? – удивился Джулиан, приглаживая волосы. – Всю жизнь так защищал честь семьи, а тут, видимо, не смог удержаться – так хотелось выставить меня полным идиотом.
В его речи звучал едкий подтекст, не вязавшийся с шутливым тоном. Этта снова внимательно на него посмотрела: сутулая фигура, неряшливая одежда, блеск в глазах, который она поначалу приняла за озорной, – и вновь задумалась, какая его часть была настоящей, а какая – просто приросшей маской.
– Я думал, он станет… – Джулиан продолжал расхаживать взад-вперед, теперь уткнув глаза в пол. – Он не…? Я никогда не слышал про что-то типа поминок или…?
Этта подняла брови:
– Я не знаю. Могу лишь предполагать.
– Не то чтобы это имело для меня какое-то значение, – быстро добавил он, помогая себе жестами, – но в некотором роде… пошловато исчезать в клубах снега и тумана. Хочется знать, что… ладно, на самом деле не важно. Все это ерунда.
– Прекратите…! Прекратите ходить туда-сюда, вы меня нервируете, – не выдержала Этта. – Вы можете хоть секунду постоять спокойно и объяснить мне все по-человечески?