Странники Гора

Норман Джон

– Слушай! – вдруг крикнул Гарольд.

Я не слышал ничего нового, кроме жуткого, бешено нарастающего грохота приближающейся смерти.

Но в следующее мгновение я различил доносящиеся откуда-то издалека слева и справа от меня звуки боевых рогов!

– Боевые рога! – завопил Гарольд.

– Ну и что? – Я с безнадежностью подумал о том, сколько же здесь ещё паравачей.

Во весь опор с копьями наперевес на нас мчались всадники врага.

– Смотри! Смотри! – кричал

Гарольд, указывая то направо, то налево.

У меня во рту пересохло от страха. С обеих сторон бесконечным черным потоком в долину стекались новые полчища.

Я горько подумал о том, что это, вероятнее всего, моя последняя битва.

– Смотри! – кричал Гарольд.

– Я вижу, – ответил я ему, – что это меняет?

– Да смотри же! – истошно завопил он, прыгая на месте от возбуждения.

Я поднял глаза и с замиранием сердца внезапно все понял.

Громкий крик радости вырвался из моей груди слева, впереди выкатывающихся из-за холма тысяч всадников развевалось знамя с желтым луком на полотнище, а справа во главе летевших во весь опор воинов на каийлах полоскался в воздухе штандарт с бола!

– Катайи! – орал Гарольд, сжимая меня в объятиях. – Кассары!

Лишившись дара речи, я только и мог, что потрясенно наблюдать со своего места, как стремительной атакой сметаются фланги паравачей и огромные клинья кассаров и катайев, словно тиски, быстро сжимают вражеское войско. Мне показалось, что небо потемнело – тысячи стрел черным дождем просыпались на обезумевших, смявших свои ряды, безуспешно ищущих пути к отступлению врагов.

– Мы могли бы помочь, – заметил Гарольд.

– Конечно! – воскликнул я.

Гарольд ухмыльнулся:

– Вам, коробанцам, как горожанам, такое приходит на ум не сразу.

Я развернулся к тачакам:

– Разбирай повозки! В атаку!

В тот же миг веревки, связывающие повозки, были перерублены, и, оглашая степь боевым кличем тачаков, навстречу паравачам ринулись наши уцелевшие воины – жалкие остатки некогда могучего отряда. Глядя на них, можно было предположить, что в бой идут хорошо отдохнувшие, полные сил люди.

Еще до конца дня мне удалось встретиться с убаром катайев Хакимбой и Конрадом, убаром кассаров.

Мы обнялись на поле брани как братья по оружию.

– У нас – свои повозки, – заявил Хакимба, – и все же все мы – народы фургонов, кочевники.

– Так же как и мы, – произнес Конрад.

– Я только жалею, – сказал я, – о том, что послал гонца к Камчаку, – теперь он небось оставил Тарию и спешит сюда.

– Нет, – успокоил меня Хакимба, – мы отослали гонцов в Тарию, как только снялись с места, так что Камчак в курсе, он все узнал куда раньше вас.

– И о

нас тоже, – кивнул Конрад, – мы тоже решили, что лучше держать его в курсе дел.

– А вы неплохие ребята, – ухмыльнулся Гарольд. – Но теперь и вы в состоянии войны с паравачами.

– Паравачи оставили свой лагерь почти без охраны, – заметил ему Хакимба, – практически все силы здесь.

Я рассмеялся.

– Теперь все боски паравачей пасутся в стадах кассаров и катайев, – весело сообщил Конрад.

– Полагаю, они поделены поровну, – заметил Хакимба.

– Думаю – да, а если нет, то парочкой набегов мы быстренько сравняем их число, – выразил простое кредо кочевников Конрад.

– Что верно, то верно, – ответил Хакимба, и желто-красные шрамы на его лице сморщились в ухмылке.

– Уцелевших паравачей дома ждет ещё один сюрприз, – сказал Конрад.

– Какой? – спросил я.

– Мы подпалили их фургоны – сколько успели, – ответил Хакимба.

– А барахло и бабы? – поинтересовался Гарольд.

– Все, что нам нравилось – женщины, утварь, мы забрали с собой, остальное – подпалили, а женщин, которые нас не устраивали, оставили раздетыми рыдать у повозок.

– Это предполагает войну на многие годы меж народами фургонов, да? – спросил я.

– Вовсе нет, – возразил Конрад. – Паравачи захотят вернуть своих босков и женщин, и, возможно, за определенную мзду им удастся это сделать.

– Это – мудрое решение, – заметил Гарольд.

– Не думаю, что впредь им захочется убивать босков или двурушничать, – заключил Хакимба, и я мысленно согласился с ним.

К вечеру с паравачами было покончено. Их остатки рассеялись по степи. Мы с Гарольдом отправили гонца к Камчаку с известием о победе. Спустя несколько часов вслед за ним в Тарию должны были направиться кассарская тысяча и тысяча катайев, выделенные Хакимбой и Конрадом в помощь ему.

Было решено, что с утра тачаки перегонят повозки и стадо подальше в степь. Боски перестали доиться от запаха смерти. Вокруг лагеря вовсю шелестели травой неутомимые любители падали – маленькие бурые урты.

Куда тачаки направятся в своем кочевье потом, должен был решить Камчак.

Войска кассаров и катайев расположились раздельно от нас и друг от друга. Наутро они собирались возвращаться к своим лагерям. Все три племени на ночь выставили дозорных, которые время от времени сообщали обстановку в лагере другого племени.

Всем не терпелось вернуться к местам основных стоянок – так было спокойнее. Не то чтобы народы фургонов не доверяли друг другу и в эту ночь, но кочевая жизнь, полная войн и набегов, приучила их к осторожности.