Странники между мирами
Шрифт:
— Странное предположение... Она — девушка из городской среды. Мы никогда не были особенно знатными, ни я, ни ее мать.
— Какое-нибудь семейное предание, — подсказал Эмери. — Легенда. Возможно, незаконнорожденные дети.
— Нет, — твердо ответил Одгар. — Ни о какой крови Эльсион Лакар не может быть и речи. Откуда у вас появилось столь дикое предположение?
— Не такое уж оно и дикое, — проворчал Эмери, — и появилось не у меня, а у самой королевы, так что выбирайте выражения.
— Простите, — снова сник Одгар.
— Я
— Последствия за ваш счет, — предупредил Одгар. — Она может разрыдаться, упасть в обморок, убежать и запереться в своих комнатах на несколько дней. А может и вполне разумно ответить. Предсказать невозможно.
— Я согласен рискнуть, — кивнул Эмери.
— Неужели это так важно?
— Да, — сказал молодой дворянин. — Особенно если учесть ее дарования...
— Но вы ведь не намекаете на то, что враги Эльсион Лакар могли причинить ей зло?
Последние слова дались Одгару с очень большим трудом.
Эмери медленно покачал головой.
— Я видел последствия крестьянских бунтов против эльфийской крови, видел и самих бунтовщиков... Мне даже пришлось отбирать у них жертву. Одну девчонку, которую хотели убить только за то, что приняли ее за эльфийку, хотя она была обыкновенной дурочкой. Нет, вряд ли кто-то принял Фейнне за эльфийку. Она ведь очень земная... как наливное яблочко.
— Да, да, это так, — кивал Одгар. Он посидел еще немного, погоревал, а затем встрепенулся: — Ну что, вы готовы? Идемте, я представлю вас жене.
Мать Фейнне встретила их в маленькой гостиной, куда уже доставили вино и сладкое печенье в вазочке. Комната была обставлена с большим вкусом — и снова ощущалось, что хозяйка дома не принимала в этом никакого участия: ни одна вещь не соответствовала здесь ее личности: ни полка, уставленная расписными керамическими сосудами — коллекцией, собранной в самых разных уголках Королевства, ни тяжелые кресла, передвинуть которые с места на место можно было лишь приложив значительную силу, ни старинные клавикорды возле окна: кого угодно можно было представить себе за их клавишами, только не мать Фейнне.
Эмери вежливо поклонился увядшей женщине с очень бледным лицом: сразу видно было, что она почти не покидает дома.
— Фаста, это — посланец ее величества, господин Эмери, — представил гостя Одгар. — Видите, сударыня, королева не забывает нас!
Фаста уставилась на Эмери выцветшими глазами и ровным голосом предложила ему сесть и угощаться. Эмери не преминул воспользоваться приглашением: плюхнулся в кресло и начал жевать печенье за печеньем.
— Я только начал поиски, — сообщил он Фасте. — От того, как много вы мне расскажете, зависит, будут ли они успешными.
— Что вы желаете знать? — спросила Фаста.
— Все, — ответил Эмери.
Фаста медленно повернула голову и посмотрела на мужа.
— Оставьте нас, господин мой, — попросила она. — Я хотела бы поговорить
Ни словом не возразив, Одгар удалился и притворил за собой дверь.
Фаста молча уставилась на Эмери. «Почему она не завела других детей? — думал он, рассматривая женщину. — Она ведь была красивой. Боялась рожать новых из-за увечья Фейнне? Хотела уделять слепой дочке как можно больше внимания? Или просто перестала подпускать к себе мужа из отвращения к мужчинам? Я слыхал о таком: будто после рождения детей женщины проникается ненавистью к любовным связям...»
Он вздохнул. Слишком мало он знал о женщинах. Не стоит и пытаться понять их.
Неожиданно Фаста прервала молчание:
— Что вы думаете обо мне?
Он вздрогнул и едва не поперхнулся печеньем.
— С моей стороны, полагаю, будет некоторой дерзостью выносить суждение о хозяйке дома...
— Да бросьте вы! — Она размашисто махнула рукой, как будто была обычной торговкой фруктами: жест, куда более подходящий для рынка, нежели для изысканного городского дома. — Ну, не виляйте! Что вы обо мне думаете?
— Полагаю, вы очень огорчены случившимся, — осторожно ответил Эмери. — Думаю, не слишком верите в мой успех. Сомневаетесь в правильности выбора, который сделала королева, отправив на поиск вашей дочери меня. Я думаю, вы ошибаетесь.
Она слабо улыбнулась.
— Разумеется, вы солгали, но сделали это деликатно и достаточно искусно, — заявила Фаста. — Полагаю, вы уверены в том, что я утратила рассудок — если не целиком, то, по крайней мере, значительную его часть. Мой муж, надо думать, уже укрепил вас в этом мнении.
— Мы не будем сейчас обсуждать вашего супруга, госпожа Фаста, — твердо произнес Эмери.
Она криво улыбнулась.
— Ну конечно...
— Ну конечно, — повторил он. — Скажите, в вашем роду не существовало предания об эльфийской крови?
— Насколько мне известно — нет, — тотчас отозвалась Фаста. Она держалась деловито, точно всем своим видом и манерой поведения намеревалась опровергнуть любое подозрение в безумии. — Я не помню, чтобы среди моих предков имелись эльфы. Если кто-то принял мою дочь за потомка Эльсион Лакар, то он совершил большую ошибку. Она — самый обыкновенный человек.
— Положим, ваша дочь — не вполне обыкновенный человек, — возразил Эмери. — Она красивая и талантливая девушка, что само по себе удивительно.
— Что тут удивительного? — осведомилась Фаста, как показалось Эмери — презрительно. — Вас поразило, что какая-то горожанка, даже не благородного происхождения, может обладать красотой и талантом? Поэтому вы спрашивали об эльфийской крови?
— Об эльфийской крови я спрашивал совершенно не поэтому, — сердито отозвался Эмери. — Что касается достоинств госпожи Фейнне, то они удивляли бы не то что в горожанке или дворянке — они сделали бы честь особе королевского рода.