Странники Одиннадцати Пространств. Нет худа без добра
Шрифт:
– Что?! – переспрашивает Джекс. – Там вот так написано?
– Да. Если честно, я мало что поняло. Хм, так о науке в Энциклопедии раньше никогда не писали…
– Так, посмотрю-ка в своей Энциклопедии… чёрт! Точно йорзская или паукрабская работа! Вот мерзавцы! Они специально прячут простую суть Теории Всего под кучей неграмотно наваленных друг на друга терминов! Чтобы никто не разобрался, чтобы все считали, что наука – это сложно… как это подло! Ах, если бы я помнил, как статья звучала изначально…
– Не хочу хвастаться своей абсолютной памятью, – раздаётся с потолка голос Карла, – но воспользуюсь ею и помогу вам. Так вот, Млем, слушай, как это
– Более чем! То есть случайность заложена в само устройство Вселенной! – догадывается Млем. – И всё предопределено лишь отчасти: некоторые вещи происходят сами собой хаотически. Следовательно, не может быть настолько неотвратимой судьбы, чтобы на неё вообще ничто не влияло! Спасибо, друзья, теперь я с этим разобралось. А вот следующий вопрос я задам, пожалуй, профессиональному биологу.
Млем выходит из каюты Джекса и направляется к Айзелу. Его дверь тоже оказывается открытой.
– Можно спросить кое о чём биологическом и философском одновременно? – осторожно обращается к профессору Млем.
– Э-э-э, да, разумеется, – с мягкой улыбкой отвечает Айзел.
Млем заходит в каюту.
– Помнишь, я рассказывало тебе о встрече с Донлэ? – спрашивает центор.
– Хм, да, помню, – отвечает фоксиллинда.
– И когда он говорил о том, что инстинкты нельзя убрать до конца… я как-то засомневалось, но вместе с тем и забеспокоилось. Что, если он прав, и в каждом из нас можно пробудить дикое животное?
– Гм, всё зависит от того, что он имел в виду, эм, под инстинктом. Э-э-э, часто инстинктами ошибочно считают, гм, рефлексы. Инстинкты, гм, немного отличаются от рефлексов, но тоже, э-э-э, относятся к врождённому поведению. Только рефлексы, гм, активируются в любое время, а вот, э-э-э, инстинкты включаются тогда, когда есть, хм, потребность. Как и рефлексы, инстинкты, хм, одинаковы для всех особей данного, эм, вида. Их контролировать, э-э-э, невозможно.
– То есть, в каждом из нас, разумных существ, осталось что-то неуправляемое?
– Рефлексы – да. Но инстинкты, гм, у разумных существ встречаются, хм, весьма редко. Так, у нас, э-э-э, фоксиллинда, настоящий инстинкт только один: подбрасывать, эм, в воздух добычу, прежде чем, э-э-э, проглотить её. Всё остальное – это либо, гм, рефлексы, либо уже, эм, выучиваемое поведение. Как ты, хм, прекрасно понимаешь, инстинкт включается только тогда, когда я, гм, голоден и вижу, э-э-э, добычу.
– Здесь всё понятно. А вот что произойдёт со мной, если во время Множества я возьму и выпью чьей-нибудь крови? Я никогда этого, конечно, не делало – я вообще стараюсь в это время себя вести аккуратно.
– Это не, гм, инстинкт. Раз ты можешь, хм, не вести себя строго определённым образом даже тогда, э-э-э, когда есть потребность – значит, гм, это не инстинкт. Кровь может усилить твоё, э-э-э, желание размножаться в этот, гм, период, но ты не утратишь, хм, над собой контроль. И ведь ты не можешь, хм, просто взять и отложить яйца. Даже самооплодотворение требует, хм, определённых действий.
– Да, помню уроки биологии в школе… подожди. Значит, это… выучиваемое поведение! Как же я не соотнесло одно с другим!
– Да. Э-э-э, у вас, центоров, инстинктов вообще, гм, нет. Но это не значит, что разумное существо, э-э-э, не может утерять самоконтроль. Это происходит, э-э-э, при заболеваниях или, хм, если ввести какие-то особые вещества в кровь. Ещё можно, гм, добиться изменения поведения, редактируя, эм, экспрессию генов в определённых клетках. Даже разумные существа – это, гм, продукт естественного отбора, который, э-э-э, вслепую нагромождает что-то новое поверх старого. Мы все несовершенны, даже с развитой, гм, биотехнологией. Ведь, э-э-э, далеко не всё можно, эм, отредактировать так, чтобы не задеть ничего, хм, другого. Хотя, гм, если подумать, есть значительно более простой способ лишить разумное существо самоконтроля: отключить ему критическое мышление. Слепая вера – враг разума.
– И мозговзломы йорзе – тоже.
– Да. Жаль, что о том, как работают эти, хм, устройства, известно слишком, э-э-э, мало. Но я надеюсь, что мы, э-э-э, сумеем с этим разобраться до того, гм, как попадём под их, м-м-м, влияние.
– Думаю, нам бояться нечего. Среди нас нет существ, обделённых критическим мышлением. Спасибо, Айзел, что помог.
Айзел скромно улыбается в ответ, слегка прикрыв клюв рукрылом. А обретшее, наконец, покой центор выходит из каюты профессора и направляется к себе. По дороге оно натыкается на Семиларена и Леода. По иронии, первая фраза, которая достигает ушных перепонок Млема, напрямую относится к первой теме, которая его ещё недавно беспокоила.
– Откуда нам знать, какая нас ждёт судьба? – вопрошает ягулярр.
– Сверху как угодно будет, такой и судьбе быть, – в несвойственной для себя манере, без единой нотки сарказма или насмешки отвечает Семиларен.
– Сверху? Почему не снизу, не сбоку…
– Дубина ты стоеросовая, комок шерсти с клыками!!! – резко обижается Семиларен. – Сверх, единственный наш Бог – это Перводвигатель всего сущего, Распорядитель судеб, Блюститель чистоты душ…
Семиларену не удаётся прочесть лекцию о богословии, так как Леод взрывается хохотом:
– Ты серьёзно в это веришь? В какого-то там Сверха, который якобы за всё отвечает? Перводвигатель, ё-моё!
– Ковёр ты ходячий!!! Что значит «якобы»? Ты никогда не замечал, что у судьбы определённый рисунок, что всё явно движется к какой-то цели? Думаешь, этот рисунок создают лишь слепые законы природы?
– Вообще-то, ничто не предсказуемо до самого конца: вспомни квантовую механику!
– Не доказательство ли это свободной воли Сверха?
– При чём тут Сверх! У всего на свете природа вероятностная, вот в чём дело! Есть же крошечный шанс, что прямо сейчас сюда телепортируется какое-нибудь ведро и упадёт мне прямо на голову. Он ничтожно мал, согласен, но он есть! Следовательно, нет ничего определённого, нет никакой судьбы, есть только стечения обстоятельств.