«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв
Шрифт:
– Андрей, проводи! – спохватился Вячеслав. – У тебя кто там на охране сейчас?
– Нолик.
– Тогда точно проводи. – Ответственность, с которой рядовой Армсфельд – бывший студент факультет прикладной математики (из-за этого и получивший такой странный позывной) – подходил к несению служебных обязанностей, уже давно вошла в отряде в поговорку. И если сказано, что доступ в радиорубку имеют только командир, комиссар и начальник разведки, то можно голову на отсечение дать, что Николай никого другого в «радиохату» не пустит!
Когда все расселись по
– Товарищ Трошин, – начал он, пристально глядя на Вячеслава, – когда меня направляли сюда, возникла некоторая проблема, о которой вы, должно быть, догадываетесь.
– Это какая же? – копируя пристальный взгляд чекиста, спросил Белобородько.
– Вячеслав Сергеевич, – проигнорировал его вопрос Новиков, – вы не против, если я посвящу в эту маленькуюпроблему вашегокомиссара? – Слова «маленькую» и «вашего» он выделил голосом.
– От Валерия Ивановича у меня секретов нет! – твердо ответил бывший майор.
– Приятно слышать… Так вернемся к нашим баранам? Поскольку в тридцать девятом вас разжаловали в рядовые приказом командующего округом, то восстановить вас в прошлом звании по линии наркомата обороны довольно сложно… Тем более что в сороковом в КОВО 40была переаттестация, которую вы, конечно, не проходили… Но у меня есть к вам другое предложение… – Новиков сделал долгую паузу, следя за реакцией Вячеслава. Не заметив нервозности или волнения, гость продолжал: – Вы не против перейти на работу в нашнаркомат? Звание, правда, у вас будет ниже, чем было, – лейтенант госбезопасности… Но ведь с чего-то же надо начинать, так?
«Вот и прикидывай теперь, майор Трошин, кто ты есть на самом деле! То ли ты военный, то ли чекист, то ли артиллерист, то ли диверсант…»
– Я подумаю над вашим предложением, товарищ Новиков… – Чтобы заполнить паузу, Слава пододвинул к себе закопченный чайник, стоявший на самодельной жаровне, внутри которой теплилась самодельная же плоская свеча. Такие, как рассказывал Антон, в ходу в Китае и Японии. Эта, правда, была сделана уже тут одним из рукастых бойцов из полосок металла. – Чайку?
– Не откажусь. Какая интересная у вас штукенция!
– Да, удобная, – согласился Трошин. – Друг показал. Чай все время горячий, а печку топить не надо. И при случае свечки быстро потушить можно. А костер или очаг пока затушишь…
– А что за друг? – спросил Новиков, дождавшись, пока командир отряда наполнит чаем его и комиссара кружки.
– А из вашего ведомства командир один… – обронил Белобородько в паузе между глотками. – А устройство действительно удобное. У нас, считай, в каждом отделении такую жаровенку замастрячили. Побольше, правда. Исходя из возможности не только кипяточек подогреть, но еду в полевых условиях приготовить. Ну и топят, понятное дело, не свечками, а щепочками и валежником.
– Здорово! Я такие в Китае видел, но как-то в голову не пришло, что у нас приживутся… А этот ваш друг, товарищ Трошин, он
– Судя по некоторым его высказываниям, был, но, сами понимать должны, я выписку из его личного дела не читал… – после небольшой паузы ответил Слава. – Не по чину мне.
– Товарищ Новиков, а как вас звать-величать? – Белобородько постарался тактично увести разговор с неприятной, как ему показалось, темы. – А то неудобно все время по фамилии.
– Сергей Афанасьевич.
– Хоть я думаю, что вы знаете, как нас зовут, но представлюсь, так сказать, официально. Белобородько Валерий Иванович.
– Очень приятно, товарищ батальонный комиссар!
– Ну, раз уж мы познакомились, допивайте чай и пойдемте – будем наше хозяйство показывать.
На улице командиры наткнулись на группу бойцов, куда-то идущих в сопровождении начальника разведки.
– Андрей! – окликнул пограничника Трошин. – Куда путь держите?
– На железку. Новое пополнение смотреть буду, – ответил разведчик, подойдя к командиру. – Вон видишь среди моих двое оборванных? – В группе одетых по «последней диверсантской моде» бойцов действительно выделялись два человека, одетых в изношенную красноармейскую форму. – Позавчера на дозор вышли. Говорят – саперы. А у нас железка прям в расположении. Посмотрю, чего стоят.
– Товарищ Нечаев, а как у них с документами? – неожиданно спросил Новиков.
– А никак, – махнул рукой Андрей. – Мне сейчас важнее, что они руками делать умеют и как они мозгой шевелить умеют. А выяснить, кто они, и позже можно.
– Откуда такая доверчивость, товарищ старший сержант? – В голосе московского гостя прорезались официально-стальные нотки.
– Вы бы меня не обвиняли голословно, товарищ лейтенант! – с недобрым прищуром ответил Нечаев. – У нас тут все люди на виду, и проверяем мы их в деле. Разрешите идти, товарищ командир? – спросил он, резко повернувшись к Трошину.
– Иди, Николай. Потом подробно расскажешь, что за мужики…
Когда начальник разведки с бойцами отошли на приличное расстояние, «московский гость» спросил, играя желваками:
– Это у вас всегда так с дисциплиной? И что это сержант на меня так окрысился? Мы вроде из одного ведомства.
– Нет, вы из разных, – ответил вместо Славы Белобородько. – Он из того ведомства, что за полтора месяца четыре сотни километров по лесам и под бомбами отмахало, кровь свою проливая. А вы, не в обиду будь вам сказано, из того ведомства, что его проверять приехало. Как он ее проливал. С должным воодушевлением али как? И мой вам совет, как старшего товарища по партии, не рубить сплеча и не делать поспешных выводов! Кстати, если вы про мою компетентность задумались, то смею вас уверить – она достаточная. На фронте я с пятнадцатого года, и, кабы не попотчевали меня слегой по голове в двадцать четвертом, глядишь, и дивкомиссаром сейчас был. А так, – Валерий Иванович снял очки и показал их чекисту, – без них и заголовки в «Правде» прочитать не могу. Так что знаю, о чем говорю…