«Странники» Судоплатова. «Попаданцы» идут на прорыв
Шрифт:
– Ну что, командир, айда гостей встречать?! – спросил Новиков, радостно потирая руки.
– Пошли, – согласился Вячеслав и машинально поправил кобуру.
– Ты что же, думаешь, тебя арестовывать будут? – негромко спросил энкавэдэшник, когда Трошин догнал его.
– С чего ты взял?
– А кобуру тогда чего лапал, а?
Мысленно обложив излишне глазастого особиста трехэтажным матом, Слава широко улыбнулся:
– Так хлястик проверял… А то утоплю еще, пока на лодке туда-сюда мотаться будем, – привыкай потом к другому стволу. – В ответ чекист
До темнеющей громады самолета оставалось всего ничего, когда на борту воздушного корабля вспыхнул яркий фонарь, луч которого безошибочно поймал во мраке ночи лодку с командованием отряда, заставив всех, кроме бойца на веслах, сидевшего к источнику света спиной, зажмуриться и прикрыть лица.
– Игарка! – громко крикнул Новиков.
– Аму-Дарья! – донеслось из темноты.
– Давай вперед помалу, – негромко приказал гребцу Трошин. – Пароли сошлись.
– Эй, на тузике, конец примите! – раздалось в темноте.
– Что?! – громко переспросил Новиков
– Конец примите!
– Что? – снова не понял Сергей.
– Веревку ловите, караси сухопутные! – весело пояснили с борта.
– Фонарь свой отверни, не видать ни черта! – зло крикнул Новиков в ответ.
Когда просьба, пусть и не совсем вежливая, была выполнена, Слава мысленно присвистнул – самолет, который ему наконец удалось разглядеть, впечатлял! Не самая маленькая лодка, в которой, особо не толкаясь локтями, сидели четверо, на фоне воздушного корабля казалась щепкой. В длину его пятнистая туша достигала метров двадцати, не меньше, а чтобы добраться до двух двигателей с огромными винтами, установленных на специальной подпорке выше крыла, им бы пришлось строить живую пирамиду из всех сидевших в лодке. Из небольшого (на фоне размеров самого самолета, конечно) люка в верхней части фюзеляжа, сразу за крылом, им махал рукой человек в летном шлеме. Чуть позже Трошин понял, что в руке у него зажат моток веревки.
– Давай ближе, – буркнул гребцу Новиков и, когда после двух сильных гребков лодка подошла почти вплотную, крикнул уже летчику: – Кидай!
Вот веревка поймана и закреплена на носу, а первый шок от встречи с воздушным (или водяным, тут как посмотреть) монстром сошел, на повестке появился новый вопрос: а как, собственно, это чудо-юдо разгружать?
– Слышь, служивый, – прямо спросил Новиков летчика, – а груз как упакован?
– Часть в ящиках, часть в мешках… А вам зачем?
– Так прикинуть надо…
– А чего прикидывать-то? К берегу подойдем, там мостки сделаем и то, что внутри, перетаскаем, – оптимистично ответил летчик. – А основной груз вот он – в контейнерах под крыльями. Найтовы привяжем, сбросим на мелкой воде, а вы уж вытягивайте.
– А ты уверен, военлет?
– Что, я в первый раз, что ли, летаю? – В голосе летчика послышалась обида. – Лучше глубины говорите или по фарватеру проведите. Фонарь на юте зажгите и ведите.
– Где зажечь? Ты по-человечески говорить можешь? – Новиков явно стал терять терпение.
– На заду у тузика, то есть лодки! Сухопутные вы наши,
– А, так бы и говорил… – проворчал чекист. – А глубина здесь нормальная – метра полтора, а у мостков – метр.
– Командир, здесь около метра! Фарватер покажут! – громко крикнул летчик куда-то в недра самолета.
Ответа сидящие в лодке не расслышали, но говоривший странные слова летчик, выслушав распоряжения своего командира, высунулся из люка и сказал:
– Пошли!
– Пять не возьмем – просто посадить некуда, сами видели. – Кряжистый летчик зевнул.
– А если в проход положить? – устало спросил еще один из гостей – моложавый, но при этом совершенно седой старший лейтенант госбезопасности. По крайней мере, он так представился.
– А в хвост как, если что, пройти?
– Не боись, пройдем. Так что всех пятерых забираем.
– Как скажете, я – только извозчик. Но если до Тушино 83не дотянем…
– Не гунди, летун, и без тебя жизнь не сахар, – резко оборвал его энкавэдэшник. – Иди, лучше часок сосни перед обратной дорогой.
Нисколько не обидевшись на такое довольно грубое обращение, летчик встал из-за стола и, сопровождаемый одним из местных бойцов, вышел из штаба.
– Что хотели передать в Центр? – словно разговор об общем деле не прерывался на почти сорокаминутное чаепитие, совмещенное с приемом грузов по описи, спросил «гость с Лубянки». – Я ведь правильно вас понял, товарищи, у вас есть что-то важное, что необходимо доставить в кратчайшие сроки в Москву?
– Да, – просто ответил Новиков. – Вот. – И он поставил перед собой на стол немецкий солдатский ранец. – Здесь – трофейные документы. В основном армейские идентификационные, но есть несколько карт, штабные приказы, ведомости и несколько списков. Личного состава, вооружения и складские.
– Неплохо… – похвалил «гонец», взвесив в руке забитый ранец.
– Но это не главное… Вячеслав Сергеевич, давай!
Трошин протянул ему советскую командирскую сумку, подозрительно топорщившуюся посередине, словно туда засунули какой-то довольно толстый цилиндрический предмет – обрезок палки в пару пальцев толщиной или скатанную в трубку того же размера пачку листов. Необычно выглядело и металлическое кольцо, торчавшее сбоку из-под клапана. Застежка же была залита сургучом, а сама сумка несколько раз перевязана бечевой, узел которой был также запечатан.
– Это что еще за чудо-юдо-рыба-кит? – усмехнулся седой.
– Здесь, товарищ Наруцкий, посылка для товарища Андрея. Но те бумаги, что находятся внутри, не должны попасть в руки противника ни при каких обстоятельствах. В центре – буровая шашка, на которую, собственно говоря, бумаги и намотаны. – Палец Новикова уперся в ту самую выпуклость. – В шашку вставлен запал Ковешникова, кольцо чеки которого выведено сюда. – Теперь сумка была повернута к «гостю» боком. – Предохранительный рычаг обрезан… Если что-то пойдет не так… Собьют вас или еще что… В общем, объяснять не надо, мне кажется?