Странники в ночи
Шрифт:
Двигатель безмолвствовал, хотя Андрей не помнил, чтобы выключал его. Он повернул ключ зажигания - машина не ответила. Пряный, острый запах витал под потолком салона. Вокруг по-прежнему никого не было; фонарь угасал, задыхался, пока не погас окончательно.
Стало заметно холоднее. На почти безоблачном, очищенном ветром небе почему-то не было видно звезд. Их будто затмевало что-то огромное и страшное, дышащее холодом в космосе. Кто-то пристально смотрел оттуда вниз, на Землю, на Андрея... Если бы Андрей вспомнил о ТОМ, что по странной подсознательной ассоциации или подсказанной извне догадке назвал ИМПЕРИЕЙ ЭГО в поезде, уносящем его из Москвы, он
Возле машины что-то шуршало, топало миллионами крохотных лапок, точно неисчислимые полчища мелких зверьков маршировали по асфальту. Луна скрылась за тучей - только что никаких туч не висело в небе, но может быть, ЭТА наползла сзади, из-за машины. Послышался тонкий, тихий, далекий свист.
Андрей достал "Приму" из смятой пачки, выкурил сигарету до половины и бросил через окно в лужу, где она коротко зашипела. Порыв ветра прогнал тучу - луна оказалась на прежнем месте.
"Итак, ничего нет, - сказал себе Андрей, - а раз так, будем считать, что ничего и не было". Он безотчетно, по-детски ненавидел сейчас окружившую его пустоту.
– Часть вторая, - объявило выключенное радио одним из голосов Моола. Стихотворение читалось другим его голосом, очень низким.
– Сбывшаяся мечта, ты гонишь нас к концу пути
Смерть закупила караван стремлений
И продает героям за кусочки жизни,
Любви огонь вплавляя в вдохновенье.
Не рыцарь тот, кто смерти не нашел,
Он не искал ни подвига, ни счастья
Он чей-то путь чужой прошел,
Касаясь иногда плечом запястья
Того, кто ползал по грязи,
Срывался, падал и грозился вознестись
И смерть купил ценою жизни.
Не рыцарь был ни тут, ни там
С усмешкой пополам
Он наблюдал за всем, не зная, кто он сам.
В динамиках прозвучал печальный высокий звон, и Моол добавил ерническим голосом ди-джея:
– Оставайтесь с нами. Ожидайте третью часть!
Радио смолкло. Андрей снова крутанул ключ зажигания, и на этот раз двигатель тут же отозвался, заработал ровно и уверенно.
Чья-то гигантская тень накрыла машину. Андрей резко обернулся, посмотрел по сторонам... Никого. Но кто-то тут есть!
/Агирре знал, что его силуэт, умело скрываемый призраками ночи, невозможно разглядеть из машины. Эффектно увеличенная тень удалась на славу /
Андрей вдавил педаль акселератора в пол. Через полминуты он был уже далеко, и ему показалось, что в зеркале заднего обзора мелькнула одинокая черная фигура, неподвижно стоящая на дороге.
Впереди, под броской афишей с надписью "Сегодня и ежедневно - гастроли московского театра Олега Инаковского", подпрыгивал розовый шар с темными окошками. Он вытягивался, менялся, пытаясь уподобиться черной фигуре, но у него получались какие-то подобострастные кривлянья. Наконец он растекся совсем уже угодливым киселем, восстал в облике Моола, проводил промчавшуюся машину долгим разочарованным взглядом, в котором читалось: "Ну вот! А я только собирался поиграть".
Зато ГОЛОС Моола снова возник в динамиках.
– Часть третья! Финал!
– провозгласил он.
Объявленная третья часть началась без паузы.
– Внутри гробницы есть не камень:
Чудный мир, звездой мерцающий в глазах
Когда ты, дева и колдунья,
Спуская локоны на плечи,
Бросала сердце
Любовь твоя - серая птица,
Путается в небе с обломками радости,
Не нужная никому.
Авэ, Мария!
Машину слегка покачивало на неровностях дороги. Ничего не происходило, но Андрея не покидало напряжение. Обостренный слух цеплялся за каждый отголосок звука снаружи, в движениях затаилась непривычная кошачья ловкость, точнее, готовность к такой ловкости.
На приличной скорости Андрей проехал несколько кварталов, а потом услышал знакомый уже тонкий свист. Вокруг появились машины, довольно много - пожалуй, слишком много для провинциальной ночи, и все они притормаживали. Неужели опять авария? Да - и как две капли воды, похожая на предыдущую, даже место почти неотличимо, словно Андрея отбросило назад во времени. Над улицей стлался туман, приближалось что-то розовое...
– Аааах!
– влажно пронеслось в воздухе.
Дальше дорога была совершенно свободна. У тротуара стоял человек, припозднившийся прохожий; он поднял руку, голосуя. Первым побуждением Андрея было миновать его, прибавив скорость, но... С какой стати? Мало ли что происходит, это не причина, чтобы превращаться в запуганное, затравленное существо, шарахаться от всех подряд. Взыграл дух противоречия: в обычную ночь Андрей, наверное, поостерегся бы подсаживать попутчика - а сегодня он остановился, вопреки себе.
Пассажир, молча усевшийся на переднее сиденье рядом с Андреем, выглядел необычно. На нем был двойной шелковый плащ с капюшоном, скрывающим лицо, атласные штаны, заправленные в сапоги-ботфорты. Ни дать ни взять артист, не переодевшийся после репетиции пьесы из жизни средневековой Испании.
– Куда?
– спросил Андрей.
– Кинотеатр "Сатурн", - неразборчиво буркнул попутчик, не поворачивая головы.
"Сатурн" располагался невдалеке от дома Андрея. Он тронул машину, свернул в переулок... Мучительное ощущение, что ему каким-то образом знаком ночной пассажир, преследовало его. Но как можно утверждать, если он и лица попутчика не видел? Тут он вспомнил о человеке, лица которого не видел также, о спутнике медноволосой женщины в кафе "Галактика"...
У кинотеатра пассажир высыпал в ладонь Андрея несколько тяжелых монет (пятирублевки, наверное), вышел и исчез в темноте. Не глядя, Андрей сунул деньги в карман, дал газ и через минуту въехал во двор своего дома.
Он так устал, что заводить машину в гараж не хватило сил. Открыть заднюю дверцу и взять папку с рукописью, и то представлялось изматывающим свершением. С папкой под мышкой он долго не мог попасть ключом в замочную скважину.
В доме он сразу поднялся в кабинет, включил свет, положил папку на книжную полку. Он действовал автоматически, прогоняя настойчивые мысли о пассажире, женщине в кафе и каком-то избавлении (это было уж совсем непонятно, как нечто пришедшее извне и в то же время ужасающе отчетливо СВОЕ). Страдальчески морщась, Андрей вынул из кармана деньги попутчика.
Это были четыре золотые монеты.
У Андрея подкосились ноги. Он боком сел на стул у письменного стола, выдвинул ящик и достал монету, найденную на даче. Все пять монет он разложил перед собой в ряд.
Они ничем не отличались одна от другой, разве те, что дал пассажир, были значительно новее. Те же изображения, те же надписи.
Андрей смахнул монеты в ящик. Ему до того хотелось спать, что слипались глаза, а руки отказывались повиноваться. Вот только сможет ли он уснуть?..
18