Странники земель Повременья
Шрифт:
Антон подумал: «… Не пришло его время. Может, кто-нибудь позже докажет его гипотезу. …». Сам Антон, хотя и не понимал смысла слов старого учителя, но, странное дело, в глубине души чувствовал, что его идея настолько грандиозна, что принять её или понять в ваше время никто не сможет.
Глава 3
Ужин был Антону в тягость. Уткнувшись в тарелку, он краем глаза видел лицо бывшей жены с плотно поджатыми губами. Запах чего-то паленого, терпко-подгорелого масла и лука раздражал
Ему казалось, что эта стрела пронзит его сердце, но не смертельным жалом, а тягучей, непрерывной маятой, сродни тихой зубной боли. Не обращая внимания на колко-саркастические реплики отпавшей половины о денежном долге, он встал и вышел. Вытащив из шкафа раскладушку, Антон вынес ее на лоджию. Развернув, бросив на нее подушку и плед, опустился на последних остатках предсонного марева.
Насколько можно было противиться обложившей своей прозаичностью реальности, он весь день ощущал некое, растущее исподволь беспокойство, к вечеру достигшее своего апогея. Антон не понимал, что это могло значить. Им двигало лишь настойчивое желание как можно скорее добраться до постели, чтобы погрузиться в сон. Это желание нарастало, становясь все более нестерпимым. Он понял, что нечто значительное ожидает его не по эту сторону бытия, а там, в ирреальной, прихотливой эфемерности снов…
…Пододвинувшись поближе к костру, Антон с наслаждением протянул ладони к жарким волнам тепла:
– Ну и ночь! Если бы я не знал, что это середина лета, да еще при такой безоблачной погоде, то точно бы подумал, что сейчас стоит декабрьский морозец. Холодрыга какая!
Мужчина, склонив голову, будто желая из-под своей кепочки исподволь взглянуть на Антона, усмехнулся:
– Это бывает. После хорошего возлияния тело быстро остывает. На, накройся, а то на пустом месте схватишь знатную простуду!
Он взял откуда-то из-за спины какое-то покрывало и протянул его Антону. Когда тот взял его, то вдруг почувствовал плотный поток ледяного холода от руки своего соседа. Антон с удивлением спросил:
– А ты чего, замерз?
– Не, я привычный…
– Да я смотрю, ты сам как ледышка, от тебя холодом так и несет!
– Не обращай внимания. Я всю жизнь закалялся, вот потому могу на снегу лежать даже в том, что сейчас на мне надето.
– Ну-ну! Везет же людям! Я, наоборот, к холоду с детства чувствительный, вот потому и греться приходиться чем придется. И чаще всего, сам понимаешь – водярой!
– Разумеется, понимаю – универсальный эликсир душевного равновесия. Что бы, с кем бы ни случилось, примет некоторое количество этого эликсира, – глядь, и проблема уже не та, и жизнь в розовой дымке.
– Мудро речешь, старче, – хекнул довольно Антон. – Я именно так и думал, только… определить затруднялся. А что? Эликсир душевного равновесия – чудненько! Знаешь, и вправду частенько хочется так надраться, чтобы послать все куда подальше, хоть черту за пазуху!
Мужчина усмехнулся:
– Знакомая философия,
– Интересно, в самую точку попал. Как ты догадался?
– У тебя же на физиономии написано: «Похмелиться бы…».
– Хорошо, что напомнил. Пойду-ка я… хлебну малость, не то братан выдует все.
– Ничего, он спит еще сном младенца, опившегося «молочком» от бешеной коровки. А насчет «похмелиться» могу предложить стопку отличного виски. Ну как?
– Я тоже люблю розыгрыши, но в меру. Откуда у тебя, кладбищенской вши, сейчас, здесь, такое лакомство?!
Мужчина покачал головой, ласково усмехнулся, причем, его усмешка показалась Антону невероятным, вселенским воплощением добра, и молча достал из темноты бутылку и два стакана.
– Если не побрезгуешь угощением «кладбищенской вши», то будьте любезны, сэр, разлейте по мере своих потребностей.
Антон, вытаращив глаза, молча разглядывал изящный профиль белой лошади с иностранной вязью слов под ней.
– Нет слов… откуда?!
– Подарок одного иностранного джентльмена… за оказанную услугу. Можешь не спрашивать, какую. Это частная тайна. Так что, пользуйся, пока «кладбищенская вошь» добрая.
Антон отнекиваться не стал. После второй дозы он уже не сомневался в том, что лежащий перед ним человек не из мира сего. Тараща во всю на него глаза, он слушал откровения этой загадочной личности.
…Вот ты говоришь, что каждый может остановиться в потреблении спиртного. А между тем, граница между любителем выпить и банальным пьяницей настолько призрачна, что только тот, кто сумел вовремя её разглядеть и остановиться у её края, мог достичь вершин данных ему возможностей. Так что между любителем выпить и любителем пьянства разница такова, как между дегустатором вин и последним пьяницей. Ну, а алкоголизм - это вообще болезнь…
…Сколько их, пропавших талантов, упокоившихся здесь, да и по всем погостам земли, так и не сумели остановиться на этой границе. По этой же причине бездарно сгинули и не состоялись великие идеи, творения, открытия…
…Последним рубежом, за которым начинается деградация, является жизненная цель. Кто сумел удержать его – тот победил, но это удел немногих…
– М-да-а, - протянул Антон. – Как все просто объяснимо. В жизни все кажется кучей проблем! Но, оказывается, главная из них, что определит твою судьбу, вообще не стоит на повестке заседания, которое называется жизнью. А может, ты просто сгущаешь краски и все совершенно обстоит не так?
– Хм, я не хочу никого убеждать, если на то пошло. Опыт каждого из живущих есть его Библия и книга Пророчеств. Я всего лишь при случае могу показать в качестве одного из вариантов течения жизни некоторый набор ситуаций. А там уже дело этого субъекта, слушать меня или поступить вопреки доброму совету. Кстати, в этом ты сам скоро сможешь убедиться.
– В чем это?
– Если захочешь принять на веру то, что я тебе сейчас скажу, то сможешь избежать некоторых крутых поворотов в своей жизни и в жизни тех, кого ты знаешь.