Странные люди
Шрифт:
Когда мир вокруг снова стал абсолютно четким, хмурый Пакость заводил старые часы с оторванным ремешком, повернувшись к нему боком. Кит сидел, откинувшись на спинку и полуприкрыв глаза, показывая свое нежелание вмешиваться, Немо грустно ковыряла стол, Лис и Спящая невесело переглядывались. Доедающий третий бутерброд с медом рыжий даже бросил свое занятие и часто-часто моргал, словно собирался плакать.
– Простите… - сконфуженно выдавил Шестой, которому очень не хотелось пересказывать им все то, что он говорил ночью Киту.
– Если ты уверен, что так будет лучше… - печально улыбнулась Спящая, хотя улыбка
– Ты нам очень помог, а мы так и не успели толком познакомиться…
– Ему не хорошо в «Еце», - Немо не дала ей договорить и вздохнула, выуживая пальцами иголку из своего кофе.
– Дело не в нас.
Она посмотрела на Шестого тусклыми зелеными глазами и едва заметно кивнула, без слов обещая все объяснить друзьям. Шестой благодарно ей улыбнулся, испытывая некую неловкость за свои прежние мысли. Он видел в Немо только странную личность и забывал, что перед ним человек, способный без слов понять любого.
Слова Немо прекратили все расспросы. Ее чутью верили безоговорочно. Грустный Лис громко вздохнул и молча отдал Шестому последний бутерброд.
Его решили провожать полным составом и отправили собирать вещи. А сами уселись на ступеньках корпуса, ожидая, пока он вызовет такси и стащит вниз рюкзак. У Шестого не было ни книг, ни сигарет, ни карандашей, которые можно было оставить для них, но он выложил на тумбочку в своей пустой спальне почти не тронутый брусок мыла, флакон шампуня, тюбик зубной пасты, плитку черного шоколада и горсть мятных конфеток от горла – все, что могло пригодиться им здесь. Электронную книгу оставлять было жалко.
Когда рюкзак был полностью собран и даже рисунок Лиса исчез в его ненасытном брюхе, пришел Кит и протянул ему ежедневник погибшего.
– Ты уж прости, но раз все равно уезжаешь – тебе и отдавать родне,- бросил он, впихнув в руки вяло сопротивляющегося Шестого толстую тетрадь.
– Только не забудь.
– Не забуду, - выдохнул новичок, не нашедший аргументов для отказа.
Они вшестером вышли из корпуса и в молчании двинулись к воротам. Ветер, почти как в день прибытия Шестого сюда, обгонял их, путался в ветвях и шумел в траве. Они шли мимо детской площадки, мимо административного корпуса, где-то в своих недрах хранившего настоящее название «Еца», по разрушенной, разбитой аллейке, и окружавшие его звуки складывались в одну печальную, неспешную мелодию. Пели сосны, лепетали о чем-то колышущиеся волны травы, скрипели двери, подпевали голосистые птицы – невидимые среди густых старых крон. Каблуки Спящей отбивали четкий ритм, в такт с ними метрономом покачивались наушники на шее Кита, гремели карандаши в карманах Лиса, Немо что-то тихо мурлыкала себе под нос, шаркали кеды Пакости по ощетинившемуся камнями асфальту. Шестой затаив дыхание слушал, как гармонично звучат все пятеро, сливаясь в одну единственную мелодию, и как легко вплетается она в прощальную песню «Еца». В лагере не было достаточно широких аллеек, и они шли попарно, чтобы никто не цеплялся одеждой и локтями за давно не стриженные кусты и разросшиеся деревья – впереди Лис и Шестой, потом Кит и Немо, и замыкающие Спящая и Пакость.
Остановились только у площадки, на которой безголовый горнист трубил в свой несуществующий горн под охраной голубых елей. Песня «Еца» почти затихла, лишившись половины звуков, и Спящая смущенно тронула
Пальцы его дрожали, когда он заносил в телефонную книжку ее номер и номер Кита, который просил сообщить, как только ежедневник будет отдан.
Он пробыл тут всего четыре дня, включая нынешний, не успел полюбить это место, но почему-то выходить за порог было немного боязно. За спиной раздался резкий неприятный звук, который он не слышал этои несколько дней – по дороге, виднеющейся за фигурными воротами, пронеслась на скорости машина. Странно, но нигде, кроме этого места, звуков большого мира было не слышно.
Там, за скрипучей калиткой, лежал большой шумный настоящий мир, и Шестой чувствовал себя рыбкой, смотрящей на него через стекло аквариума. Вроде бы там был тот же воздух, то же небо и те же сосны, но звуки и ощущения – совсем другие.
Между ржавых лучей солнца на воротах блеснула малиновым боком остановившаяся у обочины машина с оранжевой шапкой такси, и пронзительный сигнал гудка всполошил птиц.
– Пора… - тихо сказал себе Шестой и обернулся к сопровождающим, снова не зная, что им говорить.
– Зря ты сваливаешь… - Пакость первый протянул ему широкую костлявую ладонь.
– Нам сегодня еду должны привезти. Костер бы пожгли ночью, картошки напекли…
Шестой смущенно повел плечами, но протянутую руку потряс смело, не ожидая подвоха.
– Вы это можете и без меня сделать, ведь так?
– Можем, - согласился Пакость и посмотрел на друзей, ожидая одобрения.
– И, наверное, даже сделаем…
– Отметим начало второго летнего месяца, - поддержала Немо, сверившись с календарем.
Подойдя к Шестому, она спрятала руки за спину, не давая себя касаться, но улыбнулась ему приветливо.
– Рада была с тобой познакомиться. И спасибо за помощь. Если передумаешь – возвращайся.
– Вряд ли, но спасибо за приглашение, - ответил ей Шестой.
Подошедший следом за ней Кит молча пожал ему руку. Все, что можно было сказать, но сказал ему вчера ночью.
– Не пропадай, - только бросил он ему на прощанье.
– Не буду, Полуночник.
Это вырвалось прежде, чем Шестой вспомнил, что решил не предлагать Киту новое прозвище. Он уже ждал насмешек, но Кит только заинтересованно хмыкнул, а Пакость издал одобрительный смешок.
– Вот так надо было тебя называть! Точно! Ты ж вечно шастаешь ночами на пару с Тук-тук-туком…
– У вас всех мания меня переименовывать, - проворчал нареченный Полуночником, и Немо покраснела, вспомнив те дни, о которых Шестой ничего не знал.
Спящая, при прощаньи коротко обняла новичка, молча благодаря его за помощь в ее спасении, и легко хлопнула ладонью по лямке его рюкзака.
– Удачи тебе. Не забывай нас.
Последним, когда такси нетерпеливо просигналило второй раз, к Шестому, отчаянно стесняясь, приблизился Лис с крупной шишкой в руке.
– Лис хочет подарить тебе вот что, - пробормотал он, протягивая странноватый подарок.
– Вдруг ты захочешь сюда вернуться…
Никакой связи между шишкой и возвращением в «Ец» Шестой не видел, но подарок взял и, поблагодарив младшего, сунул в карман шорт.