Странные миры, странные гости
Шрифт:
Решив сменить тему, Галчонок оттянула ворот кусачего пуловера:
– Что ж я все о себе да о себе. У вас то как дела?
– Помнишь заброшенные корпуса ткацкой фабрики на Серпантинной? Хозяин у них объявился. Какой-то итальянец, кажись – по программе привлечения иностранного капитала. Приехал, рабочих завез. Споро отстроились, заработали по полной! Местные мужики чаяли, что им работенку подбросят, да не тут то было. Итальяшка, видать, своих сотрудников привез. Целый штат. Работают день и ночь… А потом случилось несчастье…
Поджилки у Степушки до сих
Галина разохалась, не переставая теребить уколотый палец.
– Чего только не бывает на свете! А у нас такого беспорядка нет. Никаких тварюг-паразитов. Тишь да благодать. Было, правда, что повадились хулиганить некоторые из местной шпаны, но это быстро все стихло. Сережка, младший сын той Клавдии, надумал портить кнопки в лифте (у нас же девятиэтажка). Курит и сигареткой прижигает. Однажды допыхтелся, оболтус. Нашли его в подъезде: сидит на полу, трясется, бубнит что-то. Потом выяснилось – хотел он ткнуть в кнопку зажженной спичкой, а кнопка, говорит, моргнула! А потом панель на него прыгнула, выпустила кальмарьи щупальца и ну его душить! Вот до чего курение довести может, особливо всякой дряни…
«Да, жарковато тут у них!» – привыкшая к более прохладному отопительному режиму Степанида вытерла рукой пот. И как Галька сидит здесь в этой теплой кофте? Увидев жест собеседницы, Галина улыбнулась:
– Заметила, как тепло? Во-от! Батареи у нас не в пример другим аж палят, никак адским жаром дышат… Приходится и в самый лютый мороз форточки держать открытыми. И все равно жарища. Кстати, о жарище. У нас тут намедни бардак пытались устроить. Двое бугаев взялись стены мазать, всякую непотребщину царапать. Не получилось…
Тот день забыть было непросто. Весь подъезд встал на уши от тех диких воплей. Да еще и дым, мерзкий запах, точно кто-то палил молочного поросенка. Приоткрыв дверь, испуганная Галина успела разглядеть несущегося мимо нее пацана, вопящего что есть мочи. Руки его были красными, пупырчатыми от здоровенных волдырей. Второй, крича и матерясь, катался по полу – его голова напоминала олимпийский факел. Участковый потом приводил обалдуев на место преступления – одного с перебинтованной рожей, другой нес перед собой замотанные в тряпки культяпки.
– Все бы ничего, да некоторые из наших должниками вдруг стали. Представляешь, Стешенька, квартплату нам повысили. Причем, сильно! – Галина обидчиво шмыгнула носом. –
Проходившая к подъезду Галины Степанида приметила эти мусорники. Крикливые, яркие, с рисунком под граффити, как это у молодежи называется. Было в них нечто необычное, беспокоившее. Когда Степа шла мимо, ей почудилось, что узор из ярких пятен словно оживает, двигается, перемещается. Когда она ездила на «ол инклюзив» в Турцию, ей показывали византийские мозаики с похожим эффектом…
– Ну так вот. Рано утром, чуть рассвет – слышу, громыхает. Выглядываю вся такая сонная в окно: едет мусоровоз. Останавливается, выскакивает горбатый кривой мужик и выставляет нам вот эту «красоту». Бегает, хромает, трясет двумя пучками на плеши и уезжает… А потом грянуло!
Тогда Галина чуть покупки не уронила, яйца и молоко растеклись бы по асфальту – не соберешь. Шла она, заворачивая к родному подъезду и – на тебе: дернул ее нечистый глянуть на эти окаянные мусорники. Смотрит, а с узорами что-то не так. Пригляделась – броские завитушки сложились в знакомые черты. Яков! Правда, выглядел он на этом «портрете» как-то не очень… Бледный, глаза запали…
– Уже поднималась я к себе на этаж, а мне навстречу Тамарка, жена Яшки. На ней лица не было. Муж, причитает, сильно занедужил. Прямо на глазах гаснет, аки свеча на ветру. Ну, что делать. Дошла до дома, готовлю ужин. Глядь в окно – а намалеванное лицо дяди Яши все страшнее и страшнее. Щеки как будто ввалились еще больше, под глазами темные пятна. Жуть!
Швыркнув чаем, Галя «цыганула» плечиками.
– А потом сын Якова деньги сыскал, выплатил долг – и болезнь как рукой сняло. Не поверишь: тот страшный рисунок с мусорного ящика бесследно исчез…
– Знаю о таком. Порчей называется. Читала в одной газете – хочет знахарка какую-нибудь пакость сотворить, берет воск или глину и делает куколку. Придаст ей облик своей вражины и вот, пожалуйста – человек заболевает, хворать начинает. А то и вовсе приходит каюк… Слыхала, что похожее проделывают на одном острове…
Степанида призадумалась, сдула со лба челку, закатила глаза, силясь вспомнить выпавшее из памяти географическое название.
– Фу-ты ну-ты, Гаити называется! На Гаити делают вуду – почти то же самое. Шьют игрушечку, рисуют личико, человечек получается. А опосля прокалывают его иголочками.
Грюкнув чайником, Галина согласно закивала:
– Прилетало в тыковку, что наш дом как будто кто бережет. Мы как под защитой, что ли. Ну, того, сверхъестественного плана. Честно слово! Позавчера, не дам себе соврать, ходили тут одни господа хорошие, хотели нашим старикам рухлядь втюхать. Само собой, втридорога. Я как раз стирала, вышла на балкон – белье повесить. А они тут как тут, аферисты – стоят во дворе, переговариваются, сумки на плечиках поправляют… Уже собирались в двери ломиться, да спугнуло их что-то.