Странные соседи

Ситников Юрий

– Я хорошо готовлю, – сказала Люська.

– Не сомневаюсь, – иронично заметила старая кухарка. – Но приходить я всё-таки буду.

Наверняка решила нас контролировать, подумалось мне.

Некоторое время в столовой висела тишина, изредка нарушаемая стуком ложек по тарелкам и тихими репликами, которыми мы перебрасывались друг с другом.

Ксения Анатольевна смотрела на нас с недоверием, скорее всего мы ей не понравились. Пару раз я ловил на себе её оценивающий взгляд; смотрела так, будто пыталась прожечь насквозь.

– Так кем

вы Наталье приходитесь? – спросила она, пододвинув ближе к Димону плетёную корзиночку с нарезанным хлебом. – Бери хлебцы-то, бери. Без хлеба обед не обед.

– Внуки подруги детства, – ответила Люська.

– Все четверо?

– Только я и Глеб, – Люська кивнула в мою сторону.

– Ясно. Значит, ты Глеб? – Ксения Анатольевна утвердительно закивала седой головой. – А ты, стало быть… – Она вопросительно посмотрела на Димона.

– Он Дмитрий, – быстро вставила Люська. – Я Люся. Она Алиса.

– Вот, теперь хоть по-людски познакомились, а то всё в спешке в непонятках. Мне Наталья о вашем приезде только вчера вечером сказала. Ничего толком не объяснила, крикнула на бегу, второпях, – Ксения Анатольевна встала, повторив вслух наши имена: – Глеб, Дима, Людмила и Алиса. Запомню. Доедайте, а потом посуду на кухню принесите. И хлебцы кушайте. В хлебе – сила!

Едва она вышла, Люська сморщила гримасу.

– Мне одной показалось, что она здорово смахивает на Шапокляк?

В чем-то Люська была права, кухарка Мальцевой действительно напоминала старуху Шапокляк.

После сытного обеда (лично мне сразу захотелось спасть) Ксения Анатольевна показала девчонкам, где и что находится на кухне: открывала многочисленные шкафчики, выдвигала ящики, под конец подробно объяснила, как включать плиту и пользоваться посудомоечной машиной. Люська вспыхнула.

– По-вашему, мы умственно отсталые?

– Вы дети, – спокойно отозвалась кухарка. – А дети часто невнимательны.

– Дети? Алис, ты слышала?

Алиса толкнула Люську в бок, давая понять, чтобы та не лезла на рожон. Но Люська уже завелась. Назидательный тон кухарки вывел её из себя.

– Мне четырнадцать лет, – сказала она. – Алиске вот-вот шестнадцать будет.

– А мальчишкам? – спросила Ксения Анатольевна.

– По пятнадцать.

– Я и говорю – дети ещё, – повторила кухарка и практически вытолкала девчонок из кухни. – Ступайте, не сидите в доме, по городу пройдитесь.

…Гуляли мы до одиннадцати часов: осматривали местные достопримечательности, спускались в бухту, прошлись по пляжу, затем забрели в центральную часть города, сидели в кафе на площади под широким цветастым зонтом. Побывали в парке, где Люська дважды умудрилась выронить из рук мороженое, а Алиса бросила в фонтан монетку, загадав желание.

В сувенирной лавке, она располагалась недалеко от дома Натальи Владленовны, Люська купила браслет из ракушек, брелок и веер. Алиса долго присматривалась к рамкам, мы с Димоном откровенно скучали. Лавка была наводнена всевозможными безделушками, которые лично у меня не

вызывали абсолютно никаких эмоций, зато девчонки надолго прилипли к стеклянным стеллажам и длинному (во всю стену) прилавку.

Хозяин лавки сувениров, высокий мужчина лет шестидесяти, показался мне излишне навязчивым. Он был вежлив, пожалуй, даже чересчур, всё время улыбался и резко отводил взгляд в сторону, когда я случайно на него смотрел. Он представился Михаилом Павловичем, всячески пытался нам угодить, а под конец, когда мы были на полпути к стеклянной двери, подарил Алисе сувенир. Камень в виде латинской буквы «V». С чего это вдруг он решил расщедриться – загадка, но мне его порыв пришёлся не по душе.

Дома мы нашли оставленную Ксенией Анатольевной записку, в которой та пошагово объясняла нам, как пройти на кухню, достать из холодильника еду и разогреть её на плите.

– Бабка жжёт! – улыбнулась Люська. – И вообще, какой ужин, я в кафешке наелась до отвала. Глаза слипаются. Воздух здесь офигительный – с ног валюсь.

Ночь прошла мгновенно. Я помню, как лёг на кровать, закрыл глаза, потом открыл их снова, а в окна уже светило утреннее солнце. На часах без четверти девять. Через открытую форточку в комнату врывался летний тёплый ветерок, пахнущий морской солью и свежестью наступившего дня.

Удивительно, но спать, несмотря на ранний час не хотелось. И уже в начале десятого, выпив по чашке кофе, мы отправились на местный базар. Местечко оказалось чудным! От обилия рыбы, морепродуктов, свежих овощей и фруктов рябило в глазах. Ближе к выходу продавали вкуснейшую сдобу. Аппетит на базаре разыгрался нешуточный, пришлось даже купить корзину, которую мы затарили различными вкусностями и несли домой вдвоём с Димоном. Там были и креветки, и лосось, и козий сыр с буреками, грецкие орехи в мёде, пахвала, клубника, помидоры, фасоль и перец.

Завтракали на улице, разместив недалеко от увитого плющом забора складной стол и стулья. Потом рванули на пляж, зарулив по пути на базар, купить фруктов; на пляже провели часов пять: плавали, дурачились в воде, загорали, ели клубнику с черешней, болтали обо всём сразу, ощущая себя на вершине блаженства.

Вот это я понимаю, отдых. Полнейшая свобода действий и никакого контроля со стороны. Делай, что хочешь, иди, куда пожелаешь, и всюду тебе рады, везде встречают улыбками, и ты сам постоянно улыбаешься, потому что счастлив, и мечтаешь растянуть эти мгновения, и упиваться ими.

Во время очередного Люськиного заплыва, Димон решил сгонять в кафе за соком, а мы с Алисой примкнули к компании ровесников играющих в волейбол. Играли минут сорок, потом Алиса вернулась к Люське, я решил поплавать, Димон, закрыв лицо бейсболкой, спал на расстеленном покрывале.

Выйдя из воды и шлёпая мокрыми ступнями по горячему песку, я обратил внимание на высокую симпатичную девушку, лицо которой показалось до боли знакомым. Где я мог её видеть? Не помню. Но точно знаю, раньше мы уже встречались.