Странные встречи славного мичмана Егоркина
Шрифт:
И вот вдруг, среди ночи, встал я… покурить, да, и вышел на кухню. Возвращаюсь к себе в кровать – глядь, в свете полной луны – корабль парусный. И вдруг – поплыл он по окну! Вздрогнул я от неожиданности. Мурашки по коже пошли! Да вдруг вспомнил я – модель фрегата «Штандарт» у меня на шкафу который год стоит, а тут – луна, да машина какая-то светом фар зацепила… Вот и посчитал я этот случай добрым знаком!
А фрегат-то, который настоящий – он не простой! Построен в 1703 году, с него Балтийский флот начался, и царский штандарт на нем был впервые поднят! Приказал
А мой фрегат, модель старая, собран по планочке да по досточке, это вам не пластмассовая оляпка из магазина или деревяшка чайниковская! И пушечки – каждая из гвоздя на станочке токарном выточена. И вантины все вывязаны а не клееные, и талрепы и юферсы выточены, да высверлены, где надо, а не пластиком имитированы, где ни попадя! Нижние паруса на нем, кроме косой бизани, все зарифлены – значит, чтобы палубу лучше видать, кто интересуется да в парусниках понимает! И еще много чего – с другом моим да сыном когда-то долго его строили, не спешили, старались… Друга теперь уже нет, догнали его старые болезни, сын давно офицером на лодке, а модель…
Я взял я модель со шкафа, поставил на стол. А сам сел в кресло и думаю. И, вдруг – слышу плеск волн, которые вдоль бортов бегут, и вроде ветер в вантах тихонько так напевает, а вот грот-мачта скрипит, на бизани утлегарь шевельнулся… Говорили мне – если модель с душой сделана – тогда можно услышать шум волны, пение ветра и… даже запах моря! А теперь сам вижу – правда это! Точно говорю! Попробуйте – у кого модели есть!
И тогда я решил вот что!
Эй, на фрегате!
Позвонил я Семенычу, сказал, чтобы в гости ждал. А сам на заднее сиденье своей «девятки» аккуратно погрузил «Штандарт», укрыл его синтепоном, да поролоном защитил от случайных толчков. Ничего не сказал Светлане, да и поехал потихоньку. Доехал я за несколько часов до корабля, а там Семеныч встречает.
– Всё! – говорит, демонтаж вовсю пошел, завтра на завод корабль потянут на разделку, куда-то за Дровяное.
– Вовремя я приехал! – подумали мы оба.
А сам боцман – как водой политый, кажется – вот-вот слеза пойдет! Ай, не стыдная эта для мужика слеза! Прощало войско казаку, когда он над павшим конем, боевым другом, не стыдясь, убивался от горя. Горючими слезами умывался! А корабль? Он тебе и дом, он тебе и машина боевая. И друг, и семья – это тоже не мало значит! Так-то!
Пошли мы с Семенычем на корабль. Осторожненько прошли в ТУ САМУЮ каюту и на столе «Штандарт» мой установили. Покликали Афанасия Лукича – в ответ молчок. Рассказали мы зачем
Вот бы кто послушал! Сказали бы – полная клиника! Два старых дурака напились и со стенами разговаривают, Барабашку кличут!
Тогда приоткрыли мы люки на батарейную палубу фрегата, двери на ют, световые люки и вышли.
Посидели мы с Семенычем, в его каюте последний раз, поговорили… Глаза у него стали мокрые, хотя ни насморка у мичмана, ни ветра в каюте не наблюдалось.
Кота Митрича уже увез к себе старпом, свою пенсию кот воспринял вполне положительно – спит и ест целыми днями, как годок в отпуске. Пока доволен, а там видно будет!
– Главный заслуженный боцман помянул свой последний корабль, а мне-то с утра за руль! Решил Семеныч увольняться со службы – не захотел на складе сидеть, выслужил он на флоте все мыслимые сроки, где-то на юг'aх, в речном училище предложили морпрактику вести у курсантов.
– Боязно как-то – а вдруг кто доведет до белого каления? Покалечу вдруг кого – ненароком-то!
– Н-да-а-а! Это ты запросто! Здесь совершенно другой подход нужен! – не стал его обманывать я.
Утром мы заглянули в каюту – фрегат стоял на месте, и все на нем как было.
– Не вышло, значит! – вздохнул мой друг.
– Не вышло! – подтвердил и я. Ну что ж, попытка была сделана хоть на душе легче!
– Не захотел покидать свой последний корабль славный канонир Афанасий Лукич! – тихо сказал Семеныч.
– Наверное, так! – согласился я.
На корне причала собрались бывшие члены экипажа этого заслуженного корабля. Много было в черных мундирах, даже адмиралы пришли, но много и в костюмах и строгих пальто, подходящих к этому торжественному случаю. Наверное, были и такие, кто видел, как разбивалась о крепкий острый стальной корпус та бутылка с «Шампанским»! Кто-то вспомнил гром его орудий и рев ракет, волны Атлантики, причалы Европы. Африки и Америки…
А буксиры, весело перекликаясь между собой (им-то что? Они свою работу каждодневную делают!) уже потянули старый остов корабля в завод… Красавец-эсминец теперь остался лишь в памяти экипажа и на фотографиях.
Сколько славных и красивых мощных кораблей сгинуло в девяностых годах, да безо всякой войны? Куда там Цусиме! Да, тяжело сейчас флоту – и политики, и министры, и генералы, и даже – адмиралы, помогают-помогают флоту, а он, вопреки такой неустанной заботе, все же как-то живет!
Приехав домой, я установил фрегат на прежнее место. Жена недоуменно пожала плечами, но… ничего не спросила. Я прошел на кухню, в этот самый момент Коромыслин зашел, да не с пустыми руками. Рассказал ему все – и лишь тогда немного позволил себе снять стресс. Заснул сам в ту ночь быстро. Встаю я утром – показалось мне, что вроде бы пыли на «Штандарте» поубавилось. У кого есть модель корабля, и стоит она без, пластикового или, пусть, стеклянного там, саркофага – тот меня поймет! Пыль не победить!