Странные занятия
Шрифт:
Я открыл рот, чтобы сказать что-нибудь уместно едкое, но, почувствовав мой гнев, вмешался Дитеридж:
— Этот человек не сделал ничего, что потребовало бы его увольнения, мистер Ван Стааден. Насколько я знаю, чувства между вашей дочерью и Малышом взаимны. Боюсь, если вы не согласны с выбором дочери, ваш единственный выход — попытаться ее переубедить.
— Она заперлась в собственном крыле дома. И не выходит. — Ван Стааден помедлил. — В моей стране, шеф Дитеридж, человек в вашей должности
Теперь все вышло наружу, и хотя мы с Дитериджем знали истинные настроения Ван Стаадена, услышав, как он высказывает их вслух, от удивления утратили дар речи.
Первым оправился Дитеридж:
— В этой стране, мистер, нет, черт побери, вашего превосходного, но ныне покойного режима.
Ван Стааден, этот непобежденный призрак, выдержал взгляд Дитериджа.
— Тогда кто-то должен сам прикончить это животное.
Дитеридж потянулся схватить Ван Стаадена за лацканы пиджака, но, не найдя оных, удовлетворился рубашкой.
— Это серьезная угроза, Ван Стааден, и за нее вас можно запереть под замок. Больше я такого слушать не желаю.
Вырвавшись, Ван Стааден ушел, хлопнув дверью.
В поисках известий о Чарли я обзвонил всех, но не мог его найти. Может, он заперся с Кристиной в ее крыле особняка Ван Стааденов на вершине Тенистого Холма? У меня все не шло из головы, каким он был в ту ночь, когда я держал его за плечи, а он плакал.
На следующее утро Дитеридж зашел за мной, чтобы отвести к телу Малыша, которое нашли на прибрежных скалах под Тенистым Холмом.
В первый раз за три года я вышел из «La Pomme d'Or». Солнечные лучи пекли и давили мне непокрытую голову. Песок под босыми ногами казался странно зернистым. Дитеридж пришел, когда я был еще в халате, и я сразу отправился с ним.
Покинуть убежище в клубе меня, очевидно, подтолкнула смерть Чарли. И тем не менее я чувствовал, что руку приложили еще и другие, невидимые силы. Я словно был узником из сказки, и смерть Малыша Шарлеманя меня освободила.
Внизу у мокрых, с налипшими водорослями скал собралась ради нового развлечения небольшая толпа. Три человека Дитериджа сдерживали любопытных.
Неловко раскинувшись на скользких камнях (при жизни он никогда не был неловким), лежал Чарли Мень.
Тело было в отеках от ударов.
И кто-то вскрыл старый шрам у него на горле.
На мгновение я застыл, словно прикованный к месту. Потом присел на корточки, чтобы взять безвольную руку.
Когда я поднялся, за спиной у меня стояла Кристина. Глаза у нее были затуманенные, похожие на две гальки со слизью улитки.
— Он такой красивый, — мечтательно проговорила она.
И тогда я понял.
Скутер
Для меня это не имело значения. Я знал, что уеду. Какая-то тьма во мне, все это время державшая меня в заточении, разлетелась под ударом смерти Чарли. Откуда мне знать, что ждет меня в будущем? Но каким бы оно ни было, оно будет лучше прошлого.
Однако у меня оставалось еще одно дело, а после, утром, я смогу уехать.
События развивались. Коос ван Стааден угрюмо сидел в единственной тюремной камере Гесперид. Он отрицал, что имеет хоть какое-то отношение к убийству, но не скрывал своего удовлетворения. Хенрик Бловельт как возможный соучастник был посажен под домашний арест. Согласно теории Дитериджа, Бловельт держал Чарли сзади, пока Ван Стааден совершал подлое убийство.
Я не сказал ему, что, когда любовь порождает доверие, убить способен и один.
Миновав поворот, я увидел свет в окнах дома Ван Стааденов. Вся вилла сверкала, как холодный погребальный огонь. Заглушив мотор, я спешился и остаток пути прошел пешком.
Входная дверь была незаперта. Я похлопал себя по карману. Кассетник все еще там. Я купил его — анонимное устройство на батарейках, — когда съездил ненадолго после полудня на материк, после шока при виде тела Чарли, после того, как немного поблекло мое фатально запоздалое открытие. Эту покупку нельзя будет ко мне проследить.
Толкнув дверь, я вошел.
Кристину я нашел в спальне на втором этаже. Она развалилась на диване, под висящим на стене бичом, одетая в шелковое белье, которое задралось на ляжках и съехало с плеч, и была поглощена пристальным изучением пламени свечи, стоявшей на столике рядом. Я знал, что так она, вероятно, сидит уже несколько часов.
Когда-то я сам делал то же самое.
— Кристина, — негромко позвал я.
Она томно повернула голову, показав мне профиль Цирцеи. Свет свечи играл на мокром шелке у нее в паху.
— Красивый мистер Холлоуэй, — пробормотала она черными губами.
— Зачем ты это сделала, Кристина? — спросил я. — Почему не могла его просто бросить, оставить его нам, когда тебе самой он надоел?
— Он грозил рассказать отцу, — ответила она. — Рассказать, с кем мы встречались в Мехико и что мне там продали. — Мерцающая свеча снова приковала ее взгляд. Некоторое время спустя она сказала: — Но теперь меня там знают и мне доверяют. У меня есть связи. Чарли мне больше не нужен.