Странный мир
Шрифт:
И вот детишки подросли, мамы им каждый день не нужны, тем более что все отправляются в школу на зиму. И вот тут в подругах проснулись гены их общей бабушки — Виктории, которую до сих пор нередко называют Викулькой, хоть ей и за шестьдесят, но шустрятина она всё ещё та. Собраться в разведку умеет каждый, а баржа с семенным зерном и печными вьюшками, колосниками и заслонками идёт на Волгу. Никаких препятствий для реализации детской мечты о неведомых землях и встречах с новыми местами.
И вот сидят девчата в тележке, одна лицом вперёд, вторая — назад, поглядывают, прислушиваются. Дело к вечеру.
— Смотри-ка ты,
— Поведение животных тоже изменилось, — соглашается Каринка. — Держатся поодаль, а справа сзади даже разбегаются слегка, вроде как уходят с пути кого-то невидимого.
— Справа для тебя или для меня?
— Для тележки, не озирайся, это наблюдать нужно, одним взглядом не ухватишь.
— Полагаешь, кто-то скрадывает нас? — В голосе Тамилки нет испуга. — Феоктист пару раз поворачивал голову в ту сторону, и уши вострил, — это она про гуанако. — Только реакция у него не как на хищника.
Общению с этими маленькими верблюдо-осликами девчата учились ещё в детском саду, знаки их поведения читают уверенно. Жаль, конечно, но эти упряжные — не те, с которыми они сами выросли. Век животных не настолько велик. Но эти «коняшки» тоже прошли выучку и дело своё знают крепко. Гуанако — не самые сообразительные твари, но зато предсказуемые и осторожные. Реагировать на любого хищника их тренируют так, что в места, где рядом с людьми прижились собаки, их просто не приводят — бесполезно даже пытаться, не пойдут. Хорьков они, конечно, игнорируют, а вот даже от котов убегают. Да никому в голову и не приходит мысль «подружиться» с местными камышовым или каракалом.
Тележка останавливается, и девчата начинают готовиться к ночлегу. «Лошадки» выпряжены, напоены из привезённой с собой ёмкости. Не обильно. Литра по два. И — пастись. Без привязи. Но не просто так. На спинах пристроены лёгкие сёдла с кобурами, где есть кое-что на случай внезапного бегства.
Топлива здесь тоже нет, так что ужин готовится на спиртовке. Сама тележка установлена на опорах, чтобы не опрокинулась, а её дышло извлечено из крепления и повёрнуто вертикально — антенна. Короткое сообщение по рации передаётся в диспетчерскую. Координаты, обстановка, подозрение на то, что за ними наблюдают — всё рассказали. Сумерки сгущаются. Ночью будет не очень темно. Облаков нет, луна видна на востоке.
— Наши сопровождающие теперь с юга, — замечает Каринка. — Нагнали, выходит, и остановились. Кажется, приближаются, вон, видишь, антилопа отошла в сторону.
— Пожалуй, — соглашается её спутница. — Ну что, переодеваемся ко сну и баиньки?
Девчата укрываются за тележкой от неведомого наблюдателя и снимают дневную одежду — брюки, блузы. В середине октября днём тепло, а вот по ночам уже бодренько. Поэтому поверх добротного байкового белья надеваются толсто связанные длинные штаны и свитеры. Поверх — старинные бронежилеты из экипировки моторозованных стрелков. Крошечным женщинам до колен они, конечно, не достают, но немного. Всё запахнуто, залипучено, подогнано. Камуфляжки, каски с пятнистым тряпичным чехлом, ботинки на высокой шнуровке. Последние проблески угасающего дня уходят на макияж — светлеющие пятна смуглых лиц покрываются тёмными полосками «ночного крема». Белки глаз и зубы — это всё,
Тихонько присели, потом прилегли. Для наблюдателя они просто остаются за повозкой, а на самом деле — уже в сорока метрах северо-восточней в траве средней высоты. Самих их она прикрывает, но смотреть не мешает. Пасущиеся гуанако на хозяек внимания не обращают, а вот в сторону подкрадывающегося неизвестного поглядывают. И не тревожатся. Точно — не хищник. Тишина. Ночные голоса степи. Насекомые в этот период не особенно надрываются. Птички тоже стараются несильно. На западе рыкнул тур. Простучали копыта небольшого оленя. Тихо. Даже звук срываемой гуанако травы время от времени доноситься до ушей напряжённо всматривающихся в темноту двух маленьких женщин.
Наблюдателей они увидели только утром, когда в зыбком полусвете нарождающегося утра три фигуры поднялись из травы в пятнадцати-двадцати метрах от повозки. Неизвестные убедились, что людей здесь нет и скрываться им более не от кого. Оглядели окрестности, покосились на пасущихся животных и принялись рассматривать экипаж и его содержимое. Переговаривались, но негромкие голоса мужчин не позволяли девчатам расслышать, о чём идёт речь.
— Па, возьмем что-нибудь, показать старшому?
— Подумай, сынок. Ты ведь всё видишь своими глазами.
— Два копья и два самострела. Эти люди ушли без оружия.
— Или?
— У них есть оружие, лучше этого, — соображает юноша. — А ведь такие наконечники и спусковой механизм и тетива в три нитки через колёсики! Это изготовлено искусным мастером. У нас таких нет. Они издалека.
— Наконец-то мозги заработали, — улыбается отец. — Смотри внимательней и думай вслух.
— Одежда висит так, чтобы нам под повозкой было невидно, что за ней происходит. Отличная ткань. Размер маленький. Это мальчишки. Очень хитрые. Точно. Они остановились сразу, как мы начали за ними следить. А как они узнали?
— Это и мне непонятно. Важно то, что им не нравится, что за ними подглядывают.
— Никому не нравится, — соглашается сын. — Ой, а куда они подевались?
— Непонятно. Следов мы не видим, только то, что натоптали эти маленькие лошадки. Значит, наши подопечные исчезли бесследно, — кажется, отец подтрунивает над отпрыском.
— Ты хочешь сказать, что эти люди хорошо видят, и хорошо прячутся. И, что они, возможно, сейчас подглядывают за нами, имея в руках очень хорошее оружие, — наконец сын строит всю цепочку логических заключений. — Получается, если мы не хотим с ними ссориться, то должны перестать подсматривать.
— Где-то так. Федя, ты ничего не разглядел? — обращается отец к среднему сыну.
— Нет, па. Козлики пасутся, как будто тут вообще никого нет. У повозки натоптано, но след неузнаваемый. Слишком лёгкие эти ребятишки. Трава потревожена, а отпечатка на грунте нет. Ни от людей, ни от этих животных, кстати, тоже.
Все трое разворачиваются и, не скрываясь, трогаются на юг. Только через час, когда они надёжно пропали из виду, и окончательно рассвело, девчата выбираются из засады.
— Ты ничего не расслышала из их разговора? — спрашивает Тамилка. — Я тоже, соглашается она с отрицательным жестом подруги. А ведь это очень искусные охотники.