Странный новый мир

Сейтимбетов Самат Айдосович

— Разве не выгодно вам будет избавиться от меня, желающего сбежать?

— Это намек на то, что ты, не получив возможности сбежать, начнешь творить пакости в ответ и разрушать общество?

— Да, пожалуй, - признал Михаил, - хотя я и сформулировал бы это иначе. Ведь существует же у вас преступность? Взломы, подделки маноп, отключение камер, да что там, скажем прямо, вот возьмем меня.

— Возьмем, - чуть оживилась Таня, - люблю правдивые истории.

— И это просчитали, - проворчал Михаил.

Да, ему это совершенно не нравилось. Пусть никто и

не стремился задеть его, но случившееся все равно задевало. Михаил окончательно укрепился в мысли, что надо валить отсюда, вживаться в общество, непонятно, как и что, но если он сдаст экзамен, то будет готов, не так ли? Жить в обществе, где никто не будет ставить над ним эксперименты, по крайней мере, без его согласия.

— Так вот, я влюблен в тебя, Таня, и ты прямо ответила мне – нет. Что будет, если тело затмит разум и решит овладеть тобой силой? Как у вас тут дела вообще обстоят с преступностью?

Он вперился взглядом в Таню, невольно ожидая, что та пожмет плечами и спокойно ответит, что готова постоять за себя. С ее-то спортивным телом! Пускай женщины слабее мужчин, да и весил он больше, но что мешало ей просто сбежать, закрыв перед ним все двери? Иска тоже была готова вмешаться, ведь она бдила всегда, не зная усталости и не нуждаясь во сне.

— Такое тоже бывает, - спокойно ответила Таня. – Как я и говорила, наше общество далеко не идеально и еще долго не станет таковым. Что касается преступности, то всеобщий контроль решает эту проблему в большинстве случаев, позволяя предотвратить еще до совершения самого преступления. В то же время, обычно человеку дается время одуматься, ведь тот, кто сумел преодолеть себя, он лучше все понял и осознал, чем тот, кто никогда не задумывался о преступлении.

— А что, такое допустимо?

— Преступники двигают общество, как двигали его всегда, - ответила Таня, - но при этом, если их становится слишком много, общество разрушается или гибнет. Все это балансирование и проход по лезвию бритвы, Михаил, как я и говорила, тут нет готовых рецептов, работающих всегда. Что же касается непосредственного насилия, убийств, то они трактуются точно так же, как рождение и воспитание детей. Да и просто обучение и воздействие на других людей.

— Работа с обществом, - осознал Михаил.

— Да, и она оценивается уже по другой шкале. Общество не только стоит выше отдельного человека, но и имеет право защищаться от тех, кто пытается его разрушить, как организм имеет право убивать проникшие в него болезни, вирусы и яды.

Михаил хотел спросить про тюрьмы и связанное с ними, но тут же передумал и решил поискать информацию сам. Ладно там, приговор могли приводить в исполнение роботы, но сами преступления? Если не читали мысли, то, как выявляли их заранее, по разговорам? Сообщениям в сети? Поведению? Кто следил за всем этим и анализировал? ИП или все же люди?

— Теперь, что касается затронутой тобой темы, - она замерла на секунду и продолжила, - халявы, верно?

— Да, пожалуй, это точный термин, - неохотно признал Михаил.

А что в космосе? Там кто надзирал? Новая планета, сотня

человек и неужели там первым делом внедряли сети всеобщего контроля? Неужели там не творилось насилия? И вдруг Михаил понял, в кои-то веки сам себе ответил на бесконечные вопросы – манопы, ну конечно! Но это же означало, что он не в полной мере владелец своего же устройства и он тут же привел самому себе аналогию из своих же времен, про компьютеры, поисковые запросы и слежку корпораций-гигантов, ту же адресную и задолбавшую всех рекламу.

— Тебя одолевают мысли о преступлениях и бунте против системы?

— Да, - поджал губы Михаил.

— Неудивительно, что эта тема была так популярна в твои времена, - Татьяна, похоже, сделала себе пометку, в цифровом виде, конечно.

Зачем вообще пометки, подумал Михаил, если все и так записывается? И кто смотрит эти миллиарды часов человекодел? Роботы, вроде Иски? Или они анализировали все на лету, в онлайне?

— А сейчас нет?

— И сейчас популярна, - не стала отрицать Татьяна, - но эту энергию стараются направить в конструктивное русло. Если человек не прикладывает к чему-то усилий, он и не ценит полученного, так было и так пока и есть. Поэтому в нашем мире не дают ничего на халяву, кроме ОЖМ, так как мы же не звери какие-то, истреблять своих же сограждан.

— Погоди, но как же новое воспитание? Образование?

— А ты поинтересуйся возрастным составом ожмиков, - посоветовала Таня и захрустела воздушным печеньем, словно лопала пузырики. – Ты, кстати, практически ровесник того первого поколения, что рождалось уже в новом мире.

— То есть этому новому миру всего лишь тридцать лет, не слишком много.

— Конечно, еще рано о чем-то говорить, - пожала плечами Таня, - но ты все ждешь моих слов, что новый мир лучше старого, что он идеален, и тогда ты стал бы возражать, выискивая недостатки?

Михаил замялся с ответом.

— Так вот, человеком движут мощнейшие инстинкты, идущие из глубины времен, но это не значит, что человек должен становиться их рабом, - продолжила Таня спокойным, беззаботным тоном. – Век за веком человечество становилось лучше, добрее, гуманнее, через кровь, смерти, слезы и пот, пот тяжелого труда над собой и другими. Труд создал из обезьяны человека, так говорили в твое время?

— В мое время говорили уже иначе, - со вздохом признался Михаил, вдруг вспомнивший деда.

— Посыл остался прежним, труд и добровольные запреты, ограничение самого себя во имя совершенствования. Не только себя, но и тех, кто придет после нас. Знаешь, что движет людьми?

— Жажда продолжения рода?

— В том числе. Желание бессмертия, хотя бы в своих потомках. Желание, чтобы о тебе помнили, желание увековечить себя, желание забраться, не на пальму, конечно, а на пирамиду, стать выше других.

— Ты так спокойно говоришь об этом, - нахмурился Михаил.

— Думаешь, это великий и ужасный секрет? Нет, это все проходят и разбирают в школах, никто не делает тайны из подобных манипуляций обществом во имя улучшения его же и знаешь что?