Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

Млечин Леонид Михайлович

Симомура не испытывал грусти, разумность извечной смены одного поколения другим не вызывала в нем сомнения. С его точки зрения, молодой Тэрада обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы в течение четырех следующих лет командовать военно-морским флотом Японии. Эти годы должны стать решающими для «сил самообороны». Япония — морская держава. Трагическая ошибка истории на несколько десятилетий лишила ее возможности развивать военный флот. Настало время наверстывать упущенное.

Как и Симомура, адмирал Тэрада начинал морскую карьеру на подводной лодке. Этому факту в послужном списке своего" преемника Симомура придавал особое значение. Во второй половине

двадцатого века подводные лодки стали не тактическим, а стратегическим оружием, превратились в инструмент высшей политики. А японский моряк, считал Симомура, должен быть политиком.

Переодевшись в кимоно, Симомура — не старый еще человек с высоким лбом и коротким тупым носом над щеточкой серебристых усов — прошел в кабинет. В прошлом году, готовясь к жизни отставника, он купил этот дом в пригороде Токио, где предполагал теперь жить безвыездно. Адмирал был одинок. Жена его умерла в сравнительно молодом возрасте, второй раз он не женился. Их единственный сын, в подражание отцу избравший морскую карьеру, утомительным походам и боевым учениям предпочел более легкую жизнь военного дипломата. Он служил помощником военно-морского атташе в Англии. Отец считал, что сын не оправдал его надежд, и редко с ним виделся.

Симомура уже решил, чем станет заниматься после выхода в отставку. Каллиграфия, сёги. Еще он собирался писать мемуары. Он начинал службу в Объединенном флоте адмирала Исороку Ямамото, участвовал в нападении на Пёрл-Харбор, четыре года провел на подводной лодке, в последний год войны стал ее командиром — ему есть, о чем рассказать.

На письменном столе высились стопки книг — адъютанты отобрали ему труды по истории войны, мемуарную литературу, множество переводов с английского. Отдельно лежала биография Ямамото — эта фигура все больше привлекала его внимание. С первых дней морской службы Симомура привык восхищаться Ямамото, которого несколько раз видел.

Но сегодня Симомура не сразу заставил себя сосредоточиться на биографии знаменитого адмирала, написанной Хироюки Агава. Нелепая история с «Никко-мару» не давала ему покоя.

В Йокосука встречали спасенных рыбаков. Над причалом висел вертолет газетной компании «Асахи», владеющей и одндам телеканалом; с вертолета велась прямая телепередача. К пришвартовавшемуся эсминцу бросились врачи — тут только Яманэ заметил несколько машин «скорой помощи» — рыбаки пятнадцать часов провели в резиновых спасательных шлюпках, и нескольких из них несли на руках. На каждом из оставшихся в живых гроздьями висли журналисты. Непрерывное щелканье фотоаппаратов слилось в пулеметную очередь.

Фуруя, помощник его отца, увидел Кадзуо и, расталкивая журналистов, бросился к нему. Он обнял Кадзуо за плечи.

— Мужайся, парень. Твой отец погиб на моих глазах, — сказал он Кадзуо.

Какой-то репортер нацелился на них своим фотоглазом. Фуруя повернул Кадзуо спиной к журналисту.

— Поехали отсюда, — предложил Кадзуо.

— Минутку, я хочу взять еще двоих ребят. Они тоже смогут рассказать тебе кое-что о капитане Яманэ.

— Жду вас на остановке такси, — сказал Кадзуо.

Всю ночь генерал Роджер Крейг, командующий американскими войсками на Японских островах, провел у прямого провода с Вашингтоном. Подводная лодка «Эндрю Макферсон» подходила к острову Гуам.

Утром генерал прилег, но через два часа его разбудили. С ним хотел поговорить командующий флотом США в зоне Тихого океана. Ответственность за потопление «Никко-мару» следовало нести им обоим, но ночью Крейг получил из Вашингтона твердые заверения: они не будут наказаны.

Генерал Крейг взял трубку телефона.

—

Я только что разговаривал с адмиралом Си-момура, — сказал командующий флотом. — По его мнению, все пока складывается удачно. Он не предвидит скандала. Его сотрудники сделали все, что в их силах.

Полиартрит грозил совсем замучить адмирала в отставке Уильяма Лонга. После каждой бессонной ночи — а их становилось все больше и больше — Лонг как о сказочных временах вспоминал годы, когда подолгу не покидал мостик, заливаемый ледяными волнами.

Заболев, Уильям Лонг чуть было не стал жертвой и другой, самой распространенной болезни — фармакомании. Чрезмерное употребление лекарств превратилось в Штатах в стихийное бедствие. Каждый десятый случай госпитализации вызван злоупотреблением лекарствами. Когда тумбочка у кровати была целиком заполнена тюбиками, пузырьками и коробочками, а боли нисколько не уменьшились, Лонг обратился к альтернативной медицине.

В свое время Лонг вместе со многими другими американцами посмеивался над рассказами о возрождении акупунктуры. Потом он прочитал в газетах о болеутоляющих пилюлях, которые продавались в чайна-таунах и рекомендовались при полиартрите. Было несколько смертельных случаев — из-за содержавшегося в них фенилбутазона. Предостерегали и против акупунктуры. Одна женщина обратилась к акупунктуристу по поводу ишиаса. Во время второго сеанса, когда множество игл было воткнуто ей в спину, она почувствовала, что ей трудно дышать. В больнице, куда ее срочно доставили, врачи обнаружили, что иглы проникли в легкие. Астматик, решивший попробовать акупунктуру, чуть не умер — после введения игл у него началась аллергическая шоковая реакция. Только быстрые действия бригады «скорой помощи» спасли его.

И все же одному из старых знакомых удалось уговорить Уильяма Лонга прибегнуть к помощи акупунктуры. Лонга соблазнили, во-первых, безболезненность процедуры, во-вторых, ее быстрота — всего двадцать минут.

Уильям Лонг отправился в вашингтонский акупунктурный центр, который находится на седьмом этаже нового административного здания на Масачусетс-авеню в престижном северо-западном районе столицы.

Выйдя из лифта, Лонг попал в просторный зал ожидания, где сидели три десятка пациентов всех возрастов — от пяти до семидесяти лет. Лонг прошел в регистратуру. После оформления карточки, к которой прикололи выданное лечащим врачом Лонга направление, его принял один из семи врачей центра, получивших образование в США. Эти врачи решают, будет ли пациент принят, или ему откажут в акупунктурном лечении. Врач-американец осмотрел Лонга. Потом в кабинет пригласили врача-азиата, которого сопровождал переводчик. Все трое некоторое время совещались. Уильям Лонг с возрастающим недоверием смотрел на желтолицых иностранцев, которых не видел со времен Тихоокеанской войны. Да и воспоминания у него остались самые неприятные. Двадцатилетним Энсайном он стоял на борту крейсера «Пенсильвания», на который пикировали японские самолеты. Ему казалось, что он видит смеющиеся лица пилотов.

Лонга повели в другую комнату, где он разделся. Молодая женщина, японка или китаянка, Лонг не знал — все азиаты были для него на одно лицо, провела его в небольшой отсек, отгороженный от восьми других. Он лег на большой стол — единственную мебель в этом помещении. Появился акупунктурист с подносом, на котором лежали иголки из нержавеющей стали. Их длина — примерно семь с половиной сантиметров, диаметр равен диаметру иголок, которые обнаруживают, распаковывая новую рубашку. Один конец иголки заострен, на другом — шляпка в виде небольшого зазубренного цилиндра.