Странствие Сенора. Трилогия
Шрифт:
В самой же Ледяной Обители Бог На Четырех Ногах обладал безраздельной властью. Он был абсолютным хозяином мира тьмы, мороза, зловещих теней, для которых не существовало названия, и блуждающих огней, чье появление в Ландшафте Обители всего лишь на короткое время делало его потустороннее уродство видимым, а жизнь попавшего сюда человека – еще более жуткой и безнадежной.
Единственным всадником в отряде был Человек В Железном Панцире. Его сопровождало несколько десятков глонгов, равнодушных ко всему, кроме проклятия и колдовства, лишивших их последнего успокоения. Мертвецы
Во время стоянок, которые Флуг Тенга устраивал для собственного отдыха, Сенора никто не охранял. Это оказалось бессмысленным – здесь некуда было бежать. Холодный Затылок сам убедился в этом, когда попытался как-то раз скрыться от глонгов. Несколько долгих часов (а может, минут, показавшихся ему часами) он удалялся от места стоянки, но лишь для того, чтобы снова встретить отряд, который шел ему навстречу.
Это дало Тенга повод вдоволь поиздеваться над пленником, однако тот не чувствовал ни унижения, ни гнева. Его собственное сердце постепенно превращалось в лед, словно схваченное здешним морозом…
Затерявшийся в непроглядной ночи отряд двигался, не выбирая дороги, – мимо безжизненных горных цепей, по скользким равнинам, среди остекленевших сугробов и бастионов, озаряемых вспышками падающих огней, через ущелья замороженного мрака… Лошадь барона и глонги с трудом преодолевали торосы, естественные заснеженные ступени, холмы, долины неподвижных ручьев, скованных фиолетовым льдом.
В пустоту уносились облачка пара, выдыхаемого животным и двумя людьми. Глонги не дышали. Черви были заморожены в их глазницах, слизь затвердела, а то, что осталось от лиц, больше напоминало лиловые камни. С бесконечным терпением шли заколдованные мертвецы, повинуясь высшей силе, и вели за собой того, кто был уже наполовину мертв…
Порой барона Флуга одолевали приступы откровенности, и тогда он с мстительным злорадством и превосходством победителя посвящал Сенора в события, которые происходили в Кобаре незадолго до окончательного наступления Зыбкой Тени. Но Тенга умалчивал о том, как сам оказался в Ледяной Обители и стал слугой Бога На Четырех Ногах, – это оставалось его сокровенной тайной, сродни семейному проклятию.
Его словесные удары почти не достигали цели – чувства герцога умирали. И только где-то очень глубоко тлела затухающая ненависть к Люстиг, коварно предавшей Человека Безымянного Пальца; к Тенга с его нелепой и оттого казавшейся еще более злокозненной местью; к Зонтагу с его всепроникающей магией.
Сенор испытывал теперь сильнейшие физические страдания, причиняемые холодом и незатянувшимися ранами. Потом, спустя несколько дней, путь к Ледяной Обители превратился в слишком долгую пытку, когда притуплялась даже боль…
Немалые неудобства приносил этот путь и самому барону, но так уж был устроен Ландшафт Обители – тот, кто попадал в него из соседних ландшафтов Тени, всегда оказывался на самых дальних окраинах. Цитадель Шакала была надежно защищена от внезапных вторжений.
Будто капли с краев глубочайшей воронки, стекались к центру этого мира все те, кого привели в ландшафт Четвероногого Бога судьба, злая воля врагов или собственная глупость. И, как у ручьев, текущих под уклон, у них не оставалось иного выбора…
Но
Здесь во льдах обитали тени. Они не имели ничего общего с жизнью, эти безликие порождения Шакала, вечно скользившие во мраке среди торосов и ущелий. Они были огромны, некоторые достигали вершин самых высоких скал. Иногда их можно было спутать с пещерами, но для вошедшего туда уже не существовало пути обратно. Неумолимые проявления извращенной природы вызывали содрогание даже у Человека В Железном Панцире…
Однако тени пропустили барона, который пожертвовал им во время стоянки лишь одного из глонгов и свою лошадь. Совершив еще три перехода, отряд вплотную приблизился к Ледяной Обители…
Холодный Затылок даже не уловил момента, когда редкие вспышки во тьме сменились тусклым фиолетовым свечением, тлевшим над черными льдами. Гигантские статуи окружали отряд, выстроившись на бесконечной равнине. В отличие от теней они оставались неподвижными.
Сама Обитель неуловимо изменилась. Несмотря на отсутствие видимого свода и стен, она производила впечатление замкнутого пространства, словно была окружена чем-то менее твердым, нежели камни и лед, – чем-то, похожим на уплотнившийся мрак.
Величие этого места подавляло. Даже наследник баронов Тенга утратил здесь изрядную долю самоуверенности.
А потом появились Посредники…
Посредники были демонами Хаоса и принимали большей частью пугающие обличья, но иногда их присутствие ощущалось как влияния, казавшиеся беспричинными. Каждый из них являлся лишь малой частью Четвероногого Бога – чем-то вроде одного из многих органов, чувствительным нервом, протянувшимся из того места, где обитала его настоящая сущность.
Порой это были блуждающие ледяные скалы, движение которых гипнотизировало людей. Их вертикальные поверхности представляли собой тысячи огромных зеркал, сверкавших, как замерзшие озера, и отражавших тела и лица, увеличенные во много раз.
Другие посредники выбирали иные формы существования, и тогда появлялись стаи чудовищных тварей, затевавших с отрядом глонгов какую-то непостижимую игру; поднимались ветры, гнавшие их по равнине; или жестокое безумие вдруг охватывало Флуга и герцога, свидетелями чему оставались одни лишь мертвецы…
Когда Незавершенный утратил всякое представление о протяженности Обители и времени, проведенном здесь, он узрел наконец одно из воплощенй Четвероногого Бога.
Глава двенадцатая
Бог На Четырех Ногах
Закончился черный коридор, в котором дул ураганный ветер, и бугристые стены коридора вновь распались на отдельные ледяные статуи. Двое людей оказались в кольце заиндевелых мертвецов, повернувшихся к ним своими кошмарными лицами. Спины глонгов отражались в удаленных зеркалах, и от этого ландшафт казался совокупностью стеклянных сфер, вложенных друг в друга.