Странствия Шута
Шрифт:
Я поднялся, приставил кончик меча Верити ему в солнечное сплетение и оперся на меч, не слишком сильно, лишь позволяя лезвию прорезать меха и шерсть и причинить легкую боль. Ноги старика дернулись, он вскрикнул, затем резко обмяк и упрямо сжал губы, глядя на меня.
Я был впечатлен.
– Если ты не будешь говорить со мной, ты бесполезен. Я убью тебя и пойду за Хогеном.
Ворона громко каркнула над головой и внезапно упала мне на плечо. Она наклонила голову и ярким черным глазом уставилась на моего пленника, радостно крикнув: «Красный снег!»
Я улыбнулся и склонил
– Думаю, она проголодалась. С чего же нам начать? Быть может, дать ей палец на закуску?
Мотли бочком подпрыгнула поближе к моей голове. «Глаз! Глаз! Глаз!», - восторженно предложила она.
Я постарался не показать, насколько меня это нервировало, и по-прежнему продолжал давить на меч. Его острие медленно проникало сквозь все слои одежды, защищавшей калсидийца. Я наблюдал за движением его глаз и за стиснутыми губами, видел, как он сглотнул, и за мгновение до того, как он рванулся, чтобы откатиться, я пнул его под ребра, в самый центр живота. Меч вошел глубже в плоть.
– Не надо, - вежливо посоветовал я, наклонился к нему, удерживая меч внутри раны, и предложил.
– А теперь начни с самого начала. Расскажи, как вы были наняты и для чего. Пока ты говоришь, я не причиню тебе боли. Когда замолчишь, боль вернется, но будет намного сильнее. Начинай.
Я смотрел ему в глаза. Его взгляд метнулся в сторону лагеря, потом на ворону. Ему ничего не оставалось, кроме как заговорить. Он облизал губы и начал издалека. Я понимал, что он тянет время, но не стал возражать.
– Все началось с послания. Почти год назад ко мне явился бледный вестник. Мы были удивлены и не могли понять, откуда он узнал о расположении лагеря. Но он нашел нас. И предложил много золота за услугу, которую я должен был оказать людям, называющим себя Служителями. Они жили в далекой стране. Я спросил, откуда эти чужеземцы могли слышать обо мне, и он ответил, что я присутствовал во многих их религиозных пророчествах. Он сказал, что они видели мое будущее, в котором я снова и снова обретал былое могущество и принадлежащую мне по праву власть, если я сделаю, как они велят. В их пророчествах я был Изменяющим. Если бы я сделал, как они просят, я бы изменил судьбу мира.
Старик замолчал, очевидно, польщенный этими претензиями и рассчитывая, что я ими тоже впечатлюсь. Он ждал, я смотрел на него. Возможно, я чуть сдвинул меч. У него перехватило дыхание, я улыбнулся, и он продолжил:
– Он заверил меня, что помощь этим людям направит меня на путь власти и славы. Путь. Они так часто повторяли слово «путь». Он пришел не с пустыми руками, упрашивая меня собрать группу воинов и отправиться на Пиратские Острова. Там у него была армия прорицателей и провидцев, которые привели бы нас к успеху, показывая, какова была наилучшая тактика в каждый момент времени. Они могут выбирать «единственный путь из многих», тот, что приведет нас к победе. И он намекнул, что с ними будет особенный человек, способный сделать нас невидимыми и не оставляющими следов.
Я услышал звуки топора, рубящего древесину. Хоган, наконец, нашел подходящие инструменты. Ворона вспорхнула на дерево над моим пленником и насмешливо каркнула.
– И ты поверил этому?
Он
– Это была правда. Он продемонстрировал нам все, пока мы путешествовали до Пиратских Островов. Он заставил одного из моих парней забыть, где находится дверь в комнату. А другого заставил забыть собственное имя. Они ставили на стол еду, прятали ее от нас, а затем показывали снова. Мы были поражены. У них был корабль с экипажем, и они дали нам золото, как и обещали, только за то, что мы пришли на встречу и поговорили с ними. Они обещали, что если мы поможем им найти Нежданного Сына, они дадут еще больше золота, намного больше.
Он мрачно нахмурился.
- Только одно мне не понравилось – на Пиратских Островах с нами рассчитывалась женщина. Мы такого не ожидали. Первый их посланник был мужчиной. Потом, когда нам показали человека, способного колдовать, он оказался мягким, пухлым существом, который во всем повиновался приказам бабы. Нам казалось это бессмысленным. Почему такой могущественный мужчина не мог делать все, чего бы ему ни захотелось, и подчинялся ей?
У меня возник такой же вопрос, но я ничего не сказал.
– Мне холодно, - произнес он в наступившей тишине.
– Как ты сказал, я стар. И не ел со вчерашнего дня.
- Мир жесток. Представь ребенка из моего дома, изнасилованного и брошенного там. У меня столько же жалости для тебя, сколько у вас было для нее.
– Я ничего не делал ребенку!
– Ты позволил этому случиться. Ты командир.
– Это не мое дело. Ты когда-нибудь участвовал в битве? Каждое мгновение происходит множество событий.
– Это не было битвой. Всего лишь нападением на неохраняемый дом. И ты украл маленькую девочку. Моего ребенка. И женщину, находящуюся под моей защитой.
– Эх. Ты винишь меня, хотя сам был не в состоянии защитить их.
– Правильно, - я воткнул меч ему в грудь на ширину пальца, и он завопил.
– Не люблю, когда мне напоминают об этом, - сказал я.
– Почему бы тебе не продолжить свою историю? О том, почему гордые воины из Калсиды продались, как шлюхи, за золото и служили бабе и бесхребетному мальчишке?
Он ничего не ответил, и я слегка провернул меч у него в груди. Он забулькал и начал давиться.
- Я не простой командир и не простой человек!
– он перевел дыхание, я чуть ослабил давление меча на рану, из-под лезвия засочилась кровь. Он вывернул голову, пытаясь заглянуть туда, и задышал часто-часто.
– Я Эллик. Я был правой рукой Герцога Калсиды. Он обещал, что после него я буду править Калсидой. Я должен был стать Герцогом Элликом. А затем явились проклятые драконы. И его шлюха-дочь, та, что была мне обещана ее отцом, повернулась против своего народа и провозгласила себя Герцогиней! Она запрыгнула на мой законный трон! Вот почему я продал свой меч. Так я смогу вернуть по праву принадлежащее мне! Вот то, что увидели эти бледные пророки и прорицатели! Все это сбудется.
– Ты мне наскучил.
– я присел рядом с ним, отложил меч, достал нож и начал изучать его длинное острое лезвие. Я поймал лезвием зимний свет и пустил его отражение путешествовать по снегу.