Странствия Шута
Шрифт:
Я взял мази и бинты и хорошо промыл рану вином. Он сжал зубы, когда я взялся за лоскут рубашки, присохший к ране. Я ухватил его покрепче и оторвал. Пошла кровь. Он посмотрел на неё и стал ещё бледнее.
— Продолжай рассказывать, — велел я ему, и он вспомнил, как пришёл человек с ослом, повозкой и парой измученных бычат. Я кивнул и ещё раз промыл его плечо вином.
Я втирал в рану мазь, когда он рассказал то, чего я не знал: как Лант, леди Шун и Пчелка вернулись поздно той ночью. Лант проводил Шун в дом и оставил мою
— Я не понимаю, зачем вы слушаете этого мальчишку. Он либо безумен, либо преследует неясные цели. Я ничего не знаю ни о леди Шун, ни о ребёнке по имени Пчелка. Позовите управляющего и узнайте, что Диксон думает об этой дикой истории.
— Сядь, — велел я ему сквозь сжатые зубы.
Они сделали что-то с его сознанием, и я мог простить ему то, что он не помнил Пчелку или Шун, но не то, что он оставил моего ребёнка управляющему и мальчику-конюху после того, как я поручил ему присмотреть за ней.
– Сиди абсолютно тихо. И нет, я не отпущу тебя в твою комнату. Оставайся, пока я не скажу, что ты можешь идти.
— Вы так обращаетесь со мной, потому что я бастард? Но моя кровь настолько же хороша, как ваша, и…
— Сомневаюсь. Я - принц Фитц Чивэл, как ты хорошо знаешь, сын наследного принца Чивэла Видящего, и теперь признанный таковым королём. Поэтому сиди и молчи.
Не лучшее время щегольнуть моим новым статусом. Он неуверенно посмотрел на меня, не зная, как реагировать. Затем сомкнул губы. Я вынул поясной нож и стал нарезать бинты на куски подходящего размера.
— Это, правда, вы? Бастард, наделённый Уитом? — Эти слова прозвучали от Персиверанса. Глаза мальчика широко открылись
— Правда.
Я не ожидал того, что он сказал после. На его заплаканном лице расцвела робкая улыбка.
— Он был прав. Он знал. Мой дедушка рассказывал, что знал вашего отца, и сказал, что для любого, кто его видел, это было бы очевидно. Мой отец соглашался с ним, но, мне казалось, только чтобы дед перестал на этом настаивать. Сэр, я горд служить вам, как поколения моей семьи служили вашей. И здесь и сейчас, я клянусь оставаться верным вам. И вашей дочери, принцессе Пчелке. Отныне и навек.
— Спасибо. – Что еще отвечают, когда мальчик обещает свою жизнь и преданность? Я отстранился от бури эмоций, которые пробудили в моём сердце его слова, и успокаивающе попросил: — Продолжай рассказывать мне, что случилось, Персиверанс.
— Я буду служить Вам, сэр. – Уязвленные нежные чувства мальчика, что такое предложение может быть воспринято как ребячество, сквозили в его словах.
— Я знаю, — серьёзно ответил я. — И сейчас у тебя есть возможность это доказать. Мне нужно, чтобы ты продолжил рассказывать. Я должен знать всё от начала и до конца. Продолжай.
И я услышал, как на
Итак, я узнал, что Ревел провёл последние минуты своей жизни, пытаясь спасти детей Ивового Леса. Действительно, я никогда отдавал ему должного, как он того заслуживал. И когда рассказ продолжился, я узнал, что моя Пчелка прятала детей там, где она верила, что они будут в безопасности, только чтобы лишиться своей собственной. Персиверанс описал резню, которую он видел в конюшнях, как мужчинам перерезали горло, пока они просто делали свою ежедневную работу, среди них его отцу и деду, как он переступал через тела, чтобы оседлать Присс, и об их с Пчелкой дикой скачке, в надежде найти помощь.
Его подробное описание нападения закончилось стрелой. Он пришёл в себя, только когда сани с Пчелкой промчались мимо. Он вернулся в поместье ко всё ещё горящим конюшням, и люди, которых он знал всю свою жизнь, отрицали факт его существования. На этом я его остановил. Рассказывая об этом, он снова начал дрожать.
— Довольно. На этом пока всё, Персиверанс. Я знаю, что ты рассказал правду. Сейчас я хочу, чтобы ты подумал, но не говорил мне, о людях, которых видел. Подумай о каждом, и когда будешь готов, расскажи мне о них, о каждом по отдельности.
Чейд научил меня, что это лучший способ добыть информацию у кого-то, кого не учили отчитываться, как меня. Вопросы вроде «Он был высоким?», «У него была борода?» могли заставить нетренированный мозг придумать лишние детали.
Он молчал, пока я перевязывал ему плечо. Рана была заражена, но не хуже, чем бывало обычно. Когда я закончил, я помог ему надеть рубашку, а потом принёс поесть и еще порцию бренди.
— Сначала выпей. Одним глотком. Потом можешь поесть, пока будешь рассказывать.
Он выпил бренди, ахнул и закашлялся ещё сильнее, чем в предыдущие два раза, и быстро взял кусок хлеба, чтобы заесть. Я ждал. Он был ровно настолько близок к опьянению, насколько мне было нужно, дабы его мысли были свободны и неконтролируемы. И он поведал мне то, что, как я и ожидал, не мог не заметить конюх. Белые лошади со своеобразными плоскими сёдлами и большие лошади для людей в кольчугах. Сёдла на больших лошадях по описанию рисунка напоминавшие калсидийские.
Они говорили на иностранном языке. Я ничего не спрашивал, но он рассказал мне, что мужчина на лошади кричал: «Кринтцен, кринтцен!» снова и снова.