Странствия убийцы [издание 2010 г.]
Шрифт:
Барл сдержал свое слово. Днем я шел, конвоируемый стражниками, со связанными за спиной руками. На ночь меня помещали в палатку и развязывали мне руки, чтобы я мог поесть. Никто не был беспричинно жесток со мной. Я не знаю, распоряжался ли Барл, чтобы меня оставили в покое, или хватило рассказов о бастарде-отравителе, владеющем звериной магией. В любом случае мой путь в Мунсей был не более тяжелым, чем его могли сделать плохая погода и скудные запасы продовольствия. Пилигримов конвоировали отдельно от меня, так что я ничего не знал о том, как питались Кеттл, Старлинг и остальные. Стражники не разговаривали друг с другом в моем присутствии, и я не слышал даже лагерных сплетен и слухов. Я не смел задавать вопросы
У меня был Ночной Волк. На вторую ночь под арестом у Барла, после того как меня поспешно накормили хлебом и сыром, я лежал один в углу палатки, в которой находились также шесть вооруженных людей. Мои запястья и лодыжки были крепко связаны, но веревки не резали кожу, и на меня набросили одеяло. Стражники вскоре занялись игрой в кости при свете свечи. Это была палатка из хорошей козлиной кожи, и они набросали на землю кедровых веток для собственного удобства, так что я не особенно страдал от холода. Я устал, и у меня все болело, вдобавок меня тянуло в сон. Тем не менее я старался не спать. Я поискал, почти боясь того, что мог найти. С тех пор как я уговорил Ночного Волка заснуть, до меня доносилось лишь слабое эхо его присутствия. Теперь я попытался дотянуться до него и был потрясен, обнаружив, что он неподалеку. Он появился, как бы проступая через завесу, и, по-видимому, был очень доволен моим потрясением.
И давно ты это умеешь?
Некоторое время. Я начал думать о том, что рассказывал нам человек-медведь, и когда мы расстались, я понял, что мне нужна собственная жизнь. Так что у меня есть уголок разума, куда никому не попасть.
Я чувствовал в этой мысли вызов, как будто Ночной Волк ждал, что я упрекну его за нее. Вместо этого я обнял его, окутывая теплом, которое ощущал.
Я боялся, что ты умрешь.
А теперь я боюсь за тебя, почти смиренно сказал он и добавил: Но я жив. Один из нас свободен и может освободить другого.
Я рад, что ты в безопасности. Но вряд ли ты можешь что-нибудь сделать. Если они заметят тебя, то не успокоятся, пока не доставят своему вожаку твой труп.
Значит, они меня не заметят, обещал он легкомысленно.
Этой ночью я охотился вместе с ним.
На следующий день все мои силы уходили на то, чтобы просто держаться на ногах и двигаться. Началась буря. Несмотря на заснеженную дорогу и пронизывающий ветер, который непрерывно бросал в нас снегом, мы двигались быстро, будто солдаты на марше. По мере того как мы уходили от реки вверх, к подножиям гор, деревья и подлесок становились все гуще. Мы слышали ветер в вершинах деревьев, но внизу он не так чувствовался. Чем выше мы поднимались, тем более сухим и колючим становился ночной мороз. Еды, которую мне давали, хватало только на то, чтобы держаться на ногах и не умирать с голоду. Барл ехал во главе процессии в сопровождении конных гвардейцев. Я шел следом за ним вместе со своими охранниками. За нами брели окруженные солдатами пилигримы, и в самом хвосте каравана ехал фургон с багажом.
В конце каждого дневного перехода меня отводили в наскоро установленную палатку, кормили и оставляли в покое до утра. Мое общение с окружающим миром сводилось к приему пищи и ночным беседам с волком. По сравнению с местами, в которых мы бывали раньше, на этом берегу реки охотиться было просто скучно. Ночной Волк находил дичь почти без усилий и быстро восстанавливал форму. Он обнаружил, что для него не так уж трудно идти в одном темпе с нами и при этом находить время на охоту. На мою
В чем дело?
Охотники. Следопыты.
Он бросил свое мясо и встал. Он находился на вершине холма над лагерем Барла. Внизу, скользя от дерева к дереву, двигалось по меньшей мере две дюжины призрачных фигур. У половины из них были луки. Ночной Волк смотрел, как двое согнулись под укрытием густых зарослей. Через несколько мгновений его острый нюх уловил запах дыма. Крошечный костер тускло загорелся у их ног. Они сигналили другим, которые выскочили из-за деревьев бесшумно, как тени. Лучники выбирали удобные места, а остальные осторожно пошли к расположенному внизу лагерю. Некоторые шли к рядам привязанных животных. Уже собственными ушами я услышал крадущиеся шаги за стенами моей палатки. Человек не останавливался. Ночной Волк почуял запах горящей смолы. Мгновением позже две пылающие стрелы пронзили ночь. Они ударили в палатку Барла. Раздался крик. Сонные солдаты, спотыкаясь, выскакивали из палаток и бежали к огню, лучники с холма осыпали их дождем стрел.
Барл с трудом выполз из горящей палатки, на ходу заворачиваясь в одеяло и выкрикивая приказания.
— Они пришли за бастардом, идиоты! Держите его, чего бы это ни стоило!
Над замерзшей землей пролетела стрела. Барл закричал и упал ничком, прячась под фургон с припасами. Спустя мгновение еще две стрелы вонзились в стенку фургона.
Люди в моей палатке вскочили, едва заслышав суматоху снаружи. Я совершенно не обращал на них внимания, предпочитая следить за событиями глазами Ночного Волка. Но когда в палатку ворвался сержант, его первым приказом было:
— Тащите его отсюда, пока они не подошли к палаткам. Прижмите его к земле. Если они придут за ним, перережьте ему горло.
Стражники дословно выполнили указание командира. Солдат уперся коленом мне в спину и приставил обнаженный клинок к моему горлу. Шестеро других встали вокруг. В темноте люди кричали и дрались. Прозвучал еще один громкий крик, когда занялась другая палатка, присоединившись к весело потрескивающему шатру Барла, который ярким факелом освещал значительную часть лагеря. Но стоило мне попытаться поднять голову и посмотреть, что происходит, как молодой солдат за моей спиной ударил меня, заставив снова прижаться лицом к мерзлой земле. Я покорно уткнулся в заледеневший гравий и снова вернулся к Ночному Волку.
Если бы гвардейцы не были так поглощены охраной меня и Барла, они бы, возможно, поняли, что оба мы не особенно интересовали нападавших. Пока стрелы сыпались на Барла и его горящую палатку, в темной части лагеря бесшумные пришельцы освобождали контрабандистов, пилигримов и лошадей. Глазами Ночного Волка я увидел лицо лучника, поджегшего палатку Барла, и сразу понял, что он, как и Ник, принадлежит к клану Холдфастов. Контрабандисты пришли на выручку своим. Пока люди Барла охраняли его и меня, пленники вытекли из лагеря, как мука из продырявленного мешка.
Барл не ошибался в своих гвардейцах. Не один вооруженный человек пережидал набег в спасительной тени фургона с припасами. Наверняка они сражались бы отважно, если бы напали на них самих, но никто не решился возглавить контратаку. Подозреваю, что капитан Марк был не единственным человеком, заключившим сделку с контрабандистами. Гвардейцы не могли ответить на выстрелы, потому что ярко пылающие палатки не давали им никого разглядеть в темноте, а сами они стали бы отличной мишенью, если бы попытались подняться на ноги. Удивительно быстро все было кончено. Лучники на холме продолжали отстреливаться, ускользая, и удерживали тем самым внимание людей Барла. Когда дождь стрел внезапно прекратился, Барл немедленно потребовал, чтобы сержант выяснил, не сбежал ли я. Сержант угрожающе посмотрел на своих людей, а потом крикнул в ответ, что им удалось отбиться от нападавших.