Странствия Варлафа
Шрифт:
— Передохнуть бы! — вздохнул Варлаф и, ругаясь, полез вверх по осыпи.
Через минуту он стоял рядом со мной, тоже глядя на дым. Я устало потерла глаза — привиделось что-то. Не удивительно! А когда вновь посмотрела на костер, неприятного лица уже не было. Только ощущение осталось в груди, тоже весьма неприятное — будто кто-то умер.
К вечеру мы добрались до Суммона. Солнце висело над горизонтом, готовясь упасть за край неведомой мне земли. Демон, блеснув глазами, красными как это небесное светило на закате, исчез в зарослях кустарника —
Дорога полого пошла вниз. Поля слева давно остались позади, уступив место каменистым грядам, становящимся все выше. Они выросли в скалистый утес, громоздящийся над дорогой, которая огибала его. За поворотом мы с Варлафом остановились, захваченные величественным зрелищем.
Под нами катил неспешные черные воды Улльс, давший свое имя всей этой местности. Дорога уходила налево и вниз, в приречную долину, где, на берегу, посверкивал яркими крышами то ли городок, то ли поселок. Ах, да! Поселок городского типа — сказал Варлаф. На той стороне реки до самого горизонта раскинулись дремучие леса. Словно заплатки на бобровой шубе его расцвечивали кое-где клинья полей, иногда поднимали голову из-за деревьев холмы с облысевшими верхушками, на которых я разглядела останки каких-то развалин. Чем ближе к горизонту, тем холмы становились выше, а развалины значительнее. Холмов было восемь. Казалось, это великаны спят, свернувшись калачиком на матери-земле и склонив головы на мягкую подушку лесного бархата.
Суммон раскидал свои домики до самой воды. Я разглядела причал, у которого покачивались две внушительного вида ладьи. Множество маленьких лодчонок, похожих на греческие каики, сновали вдоль берега. Чем дальше от воды, тем выше и богаче становились дома. Со стороны реки никаких защитных укреплений не было, а вот с других поселок окружал ощерившийся кольями земляной вал.
Я вопросительно взглянула на Варлафа.
— Орки! — пожал он плечами и, подумав, добавил, — Изредка.
Дальний берег продолжал притягивать мой взгляд. И хотя гораздо интереснее было смотреть на суету у въезда в поселок, я снова смотрела туда, где из воды торчал дощатый помост причала — пустой, хотя и крепкий. Пара покосившихся избушек, и белесая лента тракта, огибая их, вновь уходит под темные своды молчаливого непостижимого леса. Странно, что люди боятся вод! Океан, когда глядишь на него, не менее величественен и грозен. Но он живет — дышит, шевелится, меняет цвета. А эта темная масса деревьев не шелохнется, не откроет испод, в котором копошится тайная жизнь. Как там говорил Варлаф — волки-переростки, кикиморы, грымзы (а это еще кто такие?)?
Моя рука невольно нащупала рукоять эльфийского кинжала. Шершавая кожа и самоцветы, покрывающие его, дружески царапнули ладонь, вселяя подобие уверенности в успехе нашего предприятия. Увы, весьма сомнительного.
— Ты уже смотрелась в свое зеркало? — неожиданно спросил меня Варлаф.
Я вздрогнула. Надо же, совсем забыла об этом!
— Э-э… — промямлила я, не зная, что говорить.
— Послушай, чародейка, — продолжал он, — Едва мы войдем в Суммон, об этом станет известно Ацуце. И мне придется отвечать перед ней. Я должен знать, что говорить.
—
Ведь мне придется отослать кота до тех пор, пока мы не переправимся на ту сторону! В поселок ему нельзя — слишком много народа.
— Это вряд ли, — успокоил Варлаф, однако, я не успела вздохнуть с облегчением, — Поверь мне, у нее в услужении достаточно обычных головорезов, которые могут причинить нам массу хлопот. А мне, честно говоря, хотелось бы немного выспаться и отдохнуть перед высадкой на тот берег, вместо того, чтобы сносить головы одну за другой.
Он помолчал и совсем уж невпопад добавил:
— Кажется, я выучил алхимию!
— Привет от Гнилушки! — пробормотала я, лихорадочно раздумывая.
— Я попробую зеркало прямо сейчас! — наконец, решила я.
Порывшись в сумке, я достала его, и отошла в тень утеса, уселась на землю, блаженно вытянув гудящие от усталости ноги, привалилась спиной к морщинистой поверхности камня. Взглянула на Варлафа:
— Предупреди, если кто появится!
Он кивнул, отошел к краю дороги, так, чтобы видеть ее в обоих направлениях, и снова застыл изваянием, разглядывая Улльские леса. «Такие же темные и непонятные, как его глаза…» — подумалось мне.
Отвлеклась…
Я посмотрелась в зеркало. Мое отражение устало взглянуло на меня. Под глазами синяки в пятикопеечную монету, лицо потное, красное, глаза, как у бешеной кошки. А волосы — мама дорогая! За каплю шампуня продала бы душу!
— Варлаф! — жалобно позвала я.
Он полуобернулся, явив мне грубый профиль неказистого лица.
— А ты, правда, можешь теперь сам варить зелья?
Он кивнул. Молча. Ну, прямо Чингачгук на тропе войны!
— Свари мне что-нибудь такое, чтобы я стала красавицей! Ну, волосы до попы, как из рекламы, гладкая кожа, мелкие морщинки исчезают на сто двадцать процентов… — горячо попросила я, и осеклась под его тяжелым взглядом.
Несколько мгновений он разглядывал меня со все возрастающим негодованием, а затем рявкнул так, что у меня заложило уши:
— Не отвлекайся! Солнце садится — а нам еще спускаться к реке. Желаешь провести вечер в компании своих рогатых знакомых? Их твоя красота не заинтересует! А вот мясо…
Я сглотнула и уставилась в зеркало, выпучив от усердности глаза.
— Если тебе это поможет, — проворчал Варлаф, — сварю я тебе такое зелье. На той стороне. Если из Суммона живыми выберемся!
— Спасибо за помощь! — хмыкнула я, и, наконец, перестала валять дурака и попыталась сосредоточиться.
Конечно, была причина, по которой я оттягивала эксперимент с зеркалом. Я боялась. Я ничего не знала ни об этом мире, ни о законах, в нем существующих. Другой мир — другая магия. Или магическое полотно бытия, меридианы и параллели Силы, одинаковы во всех мирах? Кажется, Игорь что-то рассказывал мне об этом. Но это было давно. Пока зеркало лежало в моей сумке, оставалась надежда, что я смогу связаться со своими друзьями. Сейчас эта надежда могла исчезнуть навсегда, вместе с возможностью когда-нибудь вернуться домой, обнять Катьку, зарыться лицом в ее светлые волосенки.