Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
Шрифт:
Только Городовиков построил отряд, как пришла ваша телеграмма о создании воинской группы.
Решено было убрать полковника Лобова и был издан приказ о переводе его в 1-й район, но после прибыла ваша кодограмма относительно Лобова.
Был издан приказ о моем снятии, но в тот же день прибыла ваша телеграмма о моем назначении заместителем.
На совещании комначсостава военных отрядов Мокроусов назвал «троцкистом» Селихова. Такое заявление
Всей душой Мокроусов ненавидит комиссаров, не признает никаких приказов, в том числе и т. Сталина. Он заявляет: что ему все эти приказы и директивы не известны и поэтому он их не признает.
В районном штабе остался один наш человек не снятый, это зам. нач. 00 (так в исходнике)48 Касьянов, однако и его без всяких причин снял Мокроусов с должности ст. уполномоченного 00 (так в исходнике)района.
На каждом шагу Мокроусов старается дискредитировать военные отряды и ком. нач. состав, в особенности Селихова с тем, чтобы показать, насколько ошибочно было назначать Селихова нач. районов.
48-ю о.к.д., которая прославилась в лесах Крыма своими действиями и дисциплиной, Мокроусов почему-то ненавидит и называет «паршивой».
Из 3 тысяч партизан и партизанок Крыма местный контингент составляет 700–800 чел. Вот почему они боятся, что после лавры победы припишут военным, вот почему они стараются дискредитировать военные кадры и вот почему не был принят в штаб генерал Аверкин, несмотря на все его просьбы. Все, что делают Мокроусов и Генов, трудно описать. Я возмущен до глубины. Пусть мне грозят расстрелами, но справедливости ради я молчать не буду. Я преклоняюсь перед прошлым Мокроусова, но я ненавижу его настоящее — несмотря на то, что его имя склоняется нашими врагами.
Учтите, товарищ Дивизионный комиссар, что поведение Мокроусова вредит партизанскому движению в Крыму. Нужны меры. В настоящее время в Крыму существует и действует только один 2-й район.
В лесах Крыма очень много ценных командиров и политработников, ими можно было бы укомплектовать одну кавалерийскую и одну стрелковую дивизию. Это надо иметь в виду. Наиболее объективно о делах лесных может рассказать раненый майор Ларин Н.П.
Очень прошу присвоить военное звание следующим политработникам:
комиссару 71-го к.п. старшему политруку Фурику Николаю Ефимовичу — батальонный комиссар.
Зам. начальника политотдела 48-го к.д. Полянскому Владимиру Константиновичу — батальонный комиссар.
Зам. начальника особого отдела 48-й политруку Касьянову Николаю Ефимовичу — старший политрук.
Труп генерала Аверкина найден.
Полковой комиссар Е.А. Попов 4.04.42» [2, с. 29].
Хочу напомнить,
Мы уже видим, что военные обращаются с просьбой о присвоении очередных воинских званий, и их присваивают. Идет поток представлений на награждение отличившихся партизан орденами и медалями, но здесь возникший конфликт дал отрицательные результаты. Список А.В. Мокроусова «теряют», а затем дают понять, что награждение будет производиться уже после освобождения Крыма.
Примечательно, что возникший вокруг скорого освобождения ажиотаж не вышел за пределы командного состава Центрального штаба и руководства районов. Лучший политический барометр — население Крыма. Оно не верит в грядущее освобождение. Число вновь прибывших партизан из числа местных жителей ничтожно, крайне незначителен приток из числа бывших военнопленных.
Вот что писал в своих воспоминаниях командующий 11-й армией Манштейн: «Под Феодосией находился лагерь с военнопленными. При высадке десанта охрана лагеря бежала, однако 8 тысяч пленных не бросились в объятия своих «освободителей», а наоборот, без всякой охраны направились маршем в Симферополь» [82, с. 266].
Думаю, что этот факт в той или иной степени имел место, дело в том, что, как вспоминал А.А. Сермуль, в этот же период он стал свидетелем такого эпизода. Немцы приехали в лес заготавливать дрова. В качестве рабочих с ними десяток советских военнопленных. Охрана два-три автоматчика. Партизаны обстреляли охрану. Одного убили, остальные бросились наутек. К удивлению Сермуля, все военнопленные бросились вслед за немцами. Становиться партизанами они не хотели.
В этот период к партизанам прибывает радист из отдельного разведбатальона фронта С.П. Выскубов. Впоследствии он так описывал свои первые впечатления.
«Вечером меня вызвал майор. Я пришел, доложился, как положено. Селихов сидел на бревне возле своей землянки, опустив в задумчивости голову. Он поднял на меня колючий взгляд и сказал:
— Я вызвал вас предупредить, — майор замолчал, достал портсигар, стал закуривать. Потом снова окинул меня суровым взглядом: — Так вот, впредь все радиограммы будете передавать только за моей подписью. Никакой отсебятины и самодеятельности. Думаю, вы поняли меня? Только за моей подписью, — повторил Селихов.
— Все ясно, — неохотно отозвался я. У майора дернулась правая щека, и он крутнул головой. — Да, и еще хочу вам напомнить, — майор строго посмотрел на меня. — Поменьше общайтесь с партизанами. Особенно не заводите шуры-муры с девками…
Я чуть было не засмеялся, но сдержался. За все последние дни мы никого из партизан не видели, не то что партизанок. Были они в отрядах, не были — даже не поинтересовались. Я смотрел на майора и молчал.