Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»
Шрифт:
— Люди говорят! — сердито продолжил Кочетов. — Люди из любого предателя такого героя сделают, что потом позора не оберешься!
— Разве Подскребов предатель? — не на шутку перепугался я.
— Нет, конечно. Людей опрашивать нужно. Люди знают многое, но перепроверять надо обязательно, и документы еще никто не отменял, а то у нас что ни участник войны, так минимум Герой Советского Союза или полный кавалер. А тут, видишь ли, генерал да еще лейтенант. Генерал-майор им даже мало!
Кочетов продолжал бурчать, а я сидел молча, виновато опустив голову. Это была первая полученная выволочка, мой первый урок на пути поиска. Ни я, ни мой первый наставник
Наверное, это было такое время. Когда вышла песня «За того парня», то друзья и родные в шутку говорили, что эта песня про меня. Книга Анатолия Рыбакова «Неизвестный солдат» поразила схожестью наших судеб. По-видимому, это время востребовало людей, которые должны были начать «собирать камни», камни, разбросанные в далеком сорок первом.
Выволочка, устроенная мне в самом начале моего поиска, была очень своевременна. Уже потом я встречал и явных лгунов, и откровенных ноздревых, которые так упоительно врали о своем героическом прошлом, что только диву даешься. Доводилось мне беседовать и с людьми, которые в те годы в силу разных причин сотрудничали с оккупантами…
Но все это будет потом, а в тот день из уст И.М. Кочетова я узнал, что А.В. Подскребов действительно был «большой человек» и до войны занимал очень высокий пост заворга Крымского обкома партии. Почему он оказался в автобусном парке, зав. отделом музея не знал, но от кого-то слышал, что в войну Подскребов погиб в партизанах, у нас в Крымских горах.
В те годы наш автопарк соревновался с сочинцами. Иногда даже обменивались делегациями. Поскольку в Сочи жила жена А.В. Подскребова, а этот факт подтвердил наш парторг Игорь Васильевич Банков, я упросил включить в состав делегации меня и бригадира комсомольско-молодежной бригады, одного из моих помощников по поиску Толю Иванова. Надо сказать, что о моем поиске в парке уже знали многие, но относились по-разному: большинство безразлично, а одна женщина, ошеломив меня, сказала: «И как вам не противно копаться в чужом грязном белье». Справедливость сказанного я понял лишь много лет спустя. Толя Иванов был первым, кто подошел ко мне и предложил свою помощь.
Поздней осенью, когда уже закончился курортный сезон, мы выехали в Сочи. Анна Михайловна Подскребова приняла нас доброжелательно, но ни мы ей, ни она нам ничего нового сообщить не могли. «Погиб в партизанах!» — на этом и наша, и ее информация исчерпывалась. По возвращении мы участвовали в крымском слете поисковых отрядов. Наша работа была отмечена грамотой ЦК комсомола. Шурик Алдушин, который в тот час дежурил у стенда, рассказал о том, что керченские комсомольцы,
Современному читателю, наверное, не понять, какой в те годы был ажиотаж вокруг III съезда. Ни первый, ни какой-нибудь пятый, а вот именно третий был в самом центре внимания. И все потому, что там выступал В.И. Ленин и там будто бы сказал свою знаменитую фразу: «Учиться, учиться и учиться», хотя уже тогда ходили слухи, что эту фразу он вроде бы и не говорил.
В 1968 году, когда я был секретарем комсомольской организации одной из частей Тихоокеанского флота, исполнилось ровно пятьдесят лет со дня проведения этого съезда. На одной из комсомольских конференций зам. по комсомолу ТОФ капитан-лейтенант Славский рассказывал нам, что на юбилейный съезд решили пригласить оставшихся в живых делегатов III съезда. По обкомам дали соответствующее распоряжение, но когда подошла пора, то оказалось, что по Советскому Союзу делегатов съезда зарегистрировано втрое больше, чем их было в Москве пятьдесят лет назад. Тогда же выяснилось, что около тысячи человек официально зарегистрированы как люди, которые вместе с Лениным несли знаменитое бревно на субботнике.
Крымский областной партархив сообщил, что «А.В. Подскребов участвовал в обороне Севастополя, попал в плен, бежал. С ноября 1943 года в партизанах. Погиб в январе 1944 года в 21-м отряде Северного соединения».
В секции партизан и подпольщиков Крыма я выписал адреса всех бывших бойцов 21-го отряда, проживающих в Симферополе. Было их человек двадцать. В свободное от работы время я встречался с ними. Подскребова не помнил никто.
Комиссар отряда — известный крымский художник Эммануил Грабовецкий — запальчиво уверял меня, что такого бойца в отряде никогда не было. Честно говоря, было от чего растеряться. Я подумал, что, может быть, спустя четверть века люди не могут вспомнить фамилию, тем более что был Подскребов в лесу всего два месяца.
Толя Захарцев, в ту пору механик автобусного парка и «фирменный фотограф» группы «Поиск», размножил фотографию А.В. Подскребова, и теперь, отправляясь к бывшим партизанам, я или мои ребята-поисковцы больше надеялись на нее. И вот наконец удача — ученик токаря Игорь Дмитриев сообщил: Ольга Игнатьева Кутищева, которая была поварихой отряда, помнит его. Говорит, что похоронен он в Васильковской балке, что там даже есть братская могила.
Мы сварили памятник — обычный пик, который устанавливают на воинских захоронениях. Из нержавейки была сделана табличка, на которой радист парка Володя Бранопуло выгравировал: «Здесь в братской могиле партизан 6-й бригады Северного соединения похоронен делегат III съезда комсомола, участник обороны Севастополя, член партии с 1920 года Подскребов Андрей Власович. 1902–1944».
За день до похода выяснилось, что 21-й отряд входил не в 6-ю бригаду, а в 5-ю. На улице Карла Маркса я нашел граверную мастерскую и попросил исправить ошибку. Гравер, мужчина в мотоциклетной куртке, тут же сделал из шестерки красивую витиеватую пятерку. Когда я протянул ему деньги — он взять отказался.
Весной 1972 года мы выехали в лес. За рулем автобуса Толя Иванов, в салоне бывший командир 5-й бригады Северного соединения Филипп Степанович Соловей, бывший разведчик 21-го отряда Алексей Пантелеевич Калашников и мои друзья: Толя Захарцев с неизменным баяном, Петя Ваулин, Шурик Алдушин, Наташа Михальченко, Люба Морозовская, Саша Горбаневич, а также молодые рабочие, имена которых, к сожалению, не сохранила память. Следом за нами шел грузовой автомобиль, в кузове которого стоял изготовленный нами памятник.