Страшно любимая
Шрифт:
— У моей расы есть одна особенность, о которой почти никто из чужих не знает, — не совсем в тему заметил Улянь, едва поймав мой взгляд.
— Какая же? — скорее чтобы отвлечься, чем из интереса спросила.
— Мы очень остро чувствуем «своих» и никогда не ошибаемся.
— В смысле — кахов?
— По большей части. Но я имею в виду тех, с кем предстоит провести жизнь. Родителей, близких друзей, любимых. Едва познакомившись с Миртой, я понял, она — своя. Не знаю, как и когда, но мы будем вместе и, если не всю, то большую часть жизни проведём рядом.
— Звучит очень странно, — я почесала
— Возможно.
— А Мирте ты об этом говорил?
— Нет.
— Почему же?
— При наших обстоятельствах в этом не было нужды. Она и без того чувствовала себя загнанной в угол, чтобы так её ошарашивать.
— А… Ты сам? Предопределённость не пугает?
Я не знала, как относиться к признанию желейки, но с некоторых пор сама мысль о судьбоносных предназначениях вызывала нервную дрожь и болезненные спазмы в желудке. Про сердце и вовсе молчу.
— Нет, Соня. Меня куда больше пугала перспектива провести жизнь в одиночестве и не отыскать свою пару.
— Хм… а без подсказки судьбы самостоятельно выбрать с кем жить и кого любить нельзя что ли? — я с претензией прищурилась. Тема зацепила за живое. — Неужели не противно, когда спутника выбирает судьба, рок, а тебе остается лишь молча подчиняться?
— Ты не права, — ничуть не обиделся на мой тон Улянь. — Окончательный выбор всегда делаешь сам, судьба лишь показывает дорогу. Рука об руку идут не только супруги. Есть друзья, враги, просто важные для тебя лорри, которые всю жизнь рядом. К примеру, я абсолютно уверен, что и ты — часть моей жизни. Почувствовал это с того момента, когда увидел вас вместе с Миртой в кафе. Помнишь?
— Стоп! — я нервно сглотнула, осушила ополовиненный стакан, и растерянно уставилась на желейку. — Как это?
— Очень просто. Я знаю, что так или иначе наши жизни переплетутся, и связь между нами будет прочной, но какой именно она будет — без понятия.
— То есть, любовь тут ни при чём?
Улянь покачал головой и мягко проговорил:
— Сонечка, ты меня не услышала. Любовь бывает разной. Друзья, родители и даже враги порой понимают друг друга лучше любовников или супругов. Кем мы станем — покажет время. Но и та любовь, которую ты имеешь в виду, тоже где-то рядом.
— Эм… — уже совсем было расслабившись, вскинулась я. — В каком смысле?
Вместо ответа ках указал на стол:
— Доедать будешь?
— Что? А, нет, не буду. Спасибо.
Улянь молча поднялся, убрал галеты и остатки сока в стазисный шкаф и, нажав несколько кнопок на панели, заставил маленькую кухоньку спрятаться в стене. Только стол со стульями и остались.
— Давай лучше займёмся более полезным делом, чем болтовня об особенностях моей расы. Что конкретно просила сделать Мирта, когда мы прибудем на место? Детально.
— Подожди, сначала скажи, почему ты решил, что твоя пара, которая истинная любовь, где-то рядом?
Тяжело вздохнув, желейка смерил меня пристальным взглядом и покачал головой.
— Кажется, упрямство — ваша семейная черта. Хорошо хоть, не единственная.
— Пожалуйста, Улянь! Ты же знаешь, сейчас это для меня особенно важно!
— Это для всех важно, — усмехнулся мужчина чуть грустно.
— Для меня особенно! Объясни толком.
— Толком
— В будущем времени?
— Обрету? Да. Встретил ли? Не знаю, — и ках резко сменил тему: — Так что там с планами? Ты говорила, наша цель — полукровка фогги?
— Угу, — я отстраненно кивнула. — Мирта сказала, отец того лорри демон, а мать из фогги…
Глава 4. Возмездие и выбор. Соня
Я несколько секунд помолчала, собираясь с мыслями и приводя в порядок сведения, почерпнутые из практически бескрайних закромов памяти сестрёнки. Поначалу фокус моего внимания постоянно перескакивал на сказанное только что Улянем, но потом кое-как удалось сосредоточиться.
Раса фогги вышла в большой космос относительно недавно, всего несколько веков назад, но за этот неимоверно краткий срок население их родной системы уменьшилось на несколько порядков. Мирта точных цифр не называла, но в сети значились какие-то невероятные тысячи и сотни тысяч раз. Причем они не только из родной системы исчезали с огромной скоростью, но и вообще.
Причиной тому вовсе не чужеродные вирусы или война, как бывало не раз в истории других народов. Просто фогги по природе своей были склонны к авантюрам и… хм… экспериментам специфического характера. В пределах замкнутого мира это способствовало процветанию расы, увеличению «популяции», но только не на просторах огромной Вселенной.
Лёгкие на подъём, они проявили себя как талантливые управленцы, склонные к оригинальным и неожиданным решениям. Энергичным, компанейским и находчивым, им зачастую удавалось виртуозно разруливать проблемы, над которыми прочие безуспешно бились десятилетиями. При этом магами фогги являлись весьма посредственными, а внешне…
Если откровенно, Вселенную населяют столь разнящиеся меж собой лорри, что выделиться на их фоне внешне почти невозможно. Фогги, собственно, и не выделялись. Судя по фото и галопроекциям в сети — одни из многих гуманоидных. Две руки, две ноги, одна голова и туловище в комплекте со всеми сопутствующими органами зрения, осязания, обоняния и прочего.
Как представители многих магических рас, чистокровные фогги имели две ипостаси. И вот первая — та самая обыкновенная, зато вторая произвольная, на выбор хозяина или хозяйки. Отчасти, в этом фогги напоминали нас, кшорти, но только на первый взгляд. Потому что для нас трансформация тела — подсознательно признание в притяжении к лорри другого вида, почти неконтролируемый процесс, а вот для них напротив — привычное и чуть ли не ежедневное действо.
Поговаривали, что генетически фогги близки к инкубам, но последние открещивались от такого родства, даже исследования проводили на этот счёт и вроде как доказали различную структуру ДНК и прочего. Мирта наверняка знала о сути проводимых экспериментов больше, но я далеко не она, и о ксеноисследовательской науке даже не задумывалась. Мне до управляемой нестабильности клеточной и доклеточной структуры нет дела. Тем более, все заумные выкладки можно выразить простыми словами. Как? Легко и непринужденно.