Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды
Шрифт:
Всего, по разным подсчетам, до 240 человек. В разное время. На пароходах и поездах. Планомерно. Методично. Как умеет только ЧК.
Философов в списках на ссылку было много. Священников тоже немало, в том числе католиков восточного обряда. Но куда больше – профессоров. Археологических и юридических. Математических и политехнических. Тех, кто мог, хотел и умел общаться с молодежью. Тех, кто в силу своего высокого профессионального статуса мог, хотел и умел говорить начальству тихое твердое «нет». Тех, у кого были убеждения, не совпадавшие с интересами власти. В том числе убеждения научные. Циников, как правило, не трогали. Пока. Их время придет попозже.
Чтобы понять истинный смысл происходившего, нужно вспомнить,
На дворе – май. Ленину остается всего несколько дней до тяжелейшего апоплексического удара, после которого он, считавший себя гением власти, окажется просто тихим идиотом с выражением неизбывного страха на полудетском личике. Он, естественно, о будущем не знает, но от настоящего – в страшной тревоге. Сворачивать НЭП нельзя, оставлять все как есть невозможно; не ввести ли расстрел за инакомыслие? В конце концов останавливается на идее высылки – с учреждением расстрела за любую попытку высылаемых вернуться в страну без спросу. Спускает с цепи чекистов и в конце мая навсегда отваливается в инвалидное кресло.
Чекисты, конечно же, рады стараться. Чем мучаться здесь с непослушными интеллигентами, лучше выдавить их за границу, а там, как знать, судьба у многих не сложится, кого-то можно будет и завербовать – без особого риска и слишком сильных подозрений. Одним махом семерых убивахом.
Но самые умные, самые дальновидные понимают и другое. То, чего не понял даже Ленин. Если сейчас срезать с новой России старый интеллектуальный слой – завтра придется закрывать и нэповскую лавочку. Да, профессора и академики жирноватыми нэпманами брезгуют, а нэпманы их юридические, политехнические, биологические и тем более философские штучки в грош не ставят. Но если нет инакомыслящего общества профессионалов, способных презирать маразматическую власть, нет и свободных экономических отношений. Хотя бы по той причине, что, выдавливая непослушных лидеров, на их место необходимо ставить покорных мерзавцев, которые редко бывают талантливы. А ставка на посредственность в науке, печати и мировоззрении приходит в полное противоречие с политикой торговой конкуренции. Ну не бывает в жизни так, чтобы в одном месте выживали наиболее слабые, а в другом произрастали сильные. Сказав «а», нужно говорить и «б». Стерев «б», необходимо затирать и «а». Либо НЭП и хотя бы относительная воля, либо высылка профессуры – и никакого тебе НЭПа. А тоталитарный режим огосударствленной экономики.
Что, собственно говоря, и случилось. Профессуру зажали, НЭП свернули. Владельцев наиболее успешных предприятий, так и быть, поставили управлять их бывшим бизнесом. Потом отказались и от этого либеральничанья. Затем Красное Колесо пошло гулять по губерниям. И случилось то, что мы слишком хорошо знаем. И что теперь снова почему-то ставится под сомнение – как в только что вышедшем и нашумевшем желтеньком пособии Филиппова–Данилина по отечественной истории для школы, слишком откровенно поддержанном партией власти и завершающемся главой про суверенную демократию.
Авторы солидно разъясняют, что «террор был инструментом управления и составной частью стратегии ускоренной модернизации страны. Поэтому он обрушивался на все слои общества, в том числе и на правящую верхушку. Итогом „чисток“
Рассчитанное-то оно рассчитанное, но «ускоренная модернизация» тут при чем? И бюрократически выверенная фраза про появление «нового управленческого слоя, адекватного задачам модернизации» звучит как прагматическая индульгенция сталинизму. Зачем понадобился бы этот слой с его «ускоренной модернизацией», если бы НЭП не прервали на полуслове? Свобода – торговая и смысловая – сделала бы все быстрее, естественнее и без тотального насилия.
Между прочим, язык повествования выдает авторов с головой; они сами принадлежат этому «новому слою», который был бы немыслим без высылки настоящей интеллектуальной элиты в роковом 1922-м. Так по-русски нельзя было говорить, пока существовала внятная языковая и умственная традиция; так стало можно говорить и думать, когда вокруг исчез тот слой, который в ответ на советские речи мог высокомерно поднять бровь и сказать: «Ступай, голубчик; вот тебе пятак на водку».
Милые бранятся
На неделе между 8 и 14 октября. – В газете «Коммерсант» опубликована концептуальная статья главы Наркоконтроля и бывшего главного чекиста Ленинграда Виктора Черкесова; Россия, говорит Черкесов, висит на чекистском крюке.
Молодежную политику в российском государстве отныне будет курировать т. Якеменко. Молодой человек в возрасте освобожденного секретаря комсомольской организации. Если кто забыл, напомним: в СССР комсомольцем можно было оставаться до 28 лет, а потом – только если ты работал штатным сотрудником комитета ВЛКСМ и руководил младшими коллегами от имени и по поручению компартии. Строгий юноша долго шел к этой важной цели; сначала завалил «Идущих вместе», потом стилизовал «Наших»; мы уже не раз дивились: какой же кадровый голод у нынешней власти, если самоочевидные ничевоки могут исполнять роль вождей-назначенцев; на этот раз поменяем интонацию с насмешливой на сочувственную.
В тяжелый исторический момент занял свое кресло т. Якеменко. Ему безысходно трудно будет выполнить ответственное поручение партии и правительства. Он должен делать вид, что занимается молодежной политикой, то есть заботится о социальной судьбе нового поколения свободных российских граждан, а на деле аккуратно перенаправлять молодежь в русло лояльной политики, вербовать адептов власти – в размен на обещания карьерного лифта. Однако ситуация – не способствует. Якеменко будет зазывать молодых сторонников в царство порядка и согласованной воли; молодые сторонники начнут крутить головами по сторонам и спрашивать: ребе! ты говоришь, что все едино, но что же видят наши очеса? Дом разделяется сам в себе; как может он устоять? Будучи людьми прагматичными, они не устрашатся реальной картины, но попросят увеличить ставки, включить в пакет оценку рисков. И проект создания лояльной молодежи может оказаться непомерно дорогим.
В самом деле. Открываем газету «Коммерсант». Читаем статью главы Наркоконтроля Виктора Черкесова «Нельзя допустить, чтобы воины превратились в торговцев». Дивимся. Автор уже не первый раз взывает к первоверховной власти через средства массовой информации. Несколько лет назад он опубликовал в «Комсомольской правде» бытийственное воззвание к спецслужбам – прекратите раздрай! Но то было скорее философское послание; за раздраженным стилем автора угадывались реальные столкновения силовиков, но никаких подробностей нам не сообщали.