Страшные истории для девочек Уайльд
Шрифт:
ИСТЕРИКА: душевное расстройство, в переводе с греческого «бешенство матки».
Безумие и женственность, похоже, всегда ходят парой.
Рассвирепев, Изола выкрикнула:
– Нет! Я не такая, как моя мама!
– Что? Я не… Изола, подожди!
Сидя в одиночестве за партой на консервативном уроке сексуального просвещения, сложно было сосредоточиться на выхолощенном механическом описании женщин – инкубаторов по производству младенцев – или секса по обязанности, а не желанию. Девочки
– Говорят, она переспала с именинником, – прошипела одна девочка.
– Возможно, не смогла придумать подарок получше, – ехидно отозвалась другая.
– Или подешевле, – язвительно ввернула Бриджит, и злобные смешки посыпались И золе в спину, словно комочки жеваной бумаги. Ноги все еще болели, и она знала, что если поднимет подол, то обнаружит новые синяки, опоясывающие бедра черными полосками.
Ключ и замок мамы Уайльд
После этого отец каждый день отвозил Изолу в школу и забирал ее оттуда домой.
Изола прижималась щекой к стеклу, пока они ехали по усыпанной гравием дороге, и смотрела на проносящийся за окном лес («Мой лес!» – сердито думала она), как на смертоносную глухую чащу. Отец не запретил Изоле ходить туда, но без обязательных прогулок дважды в день лес Вивианы, казалось, ускользал из-под ее власти, и она ерзала на сиденье, вертя ручки магнитолы и гадая, не означает ли это странное чувство банальный страх.
Однажды вечером мама Уайльд оставила записку, похожую на письмо с требованием выкупа: вырезанные из газеты буквы, наклеенные на лист бумаги.
«Ушла в церковь.
Вернусь позже. С любовью, мама».
– Папа, а у нас есть церковь?
– Да, католическая, – буркнул отец, выбирая из бороды кукурузные хлопья – еще один приготовленный для И золы «ужин».
– Я имею в виду такую, куда мы должны ходить.
Отец кашлянул в кофейную чашку и покачал головой. Поджаристые хлопья, словно рыбий корм, всплыли на поверхности кофе.
– А мама?
– Думаю, ее воспитали верующей. Ее мать была очень набожна. Говорила, что перестанет с нами разговаривать, если мы тебя не окрестим.
Та самая бабушка, которая воплощала собой консервативный мир, но отказалась от земных мечтаний, сделав на высохшей груди татуировку «НЕ ВОСКРЕШАТЬ».
О чем мама Уайльд спросила мужа (а Изола подслушала), когда приближалась очередная годовщина бабушкиной смерти:
– Думаешь, это было что-то вроде самоубийства? Не то чтобы она решила сама оборвать свою жизнь, а просто… не захотела ее продолжать?
Изола многозначительно посмотрела на свое отражение в чайной чашке. Она не думала,
Внезапно проснувшийся интерес к церкви, возможно, нельзя было назвать первым шагом на пути к выздоровлению, но все же хоть что-то изменилось.
И, похоже, пошло на лад.
Мама Уайльд в застегнутом на все пуговицы пальто и с разрумянившимися на морозе щеками громко хлопнула дверью, извещая о своем прибытии.
– Мама! – воскликнула Изола. Хотя она и репетировала этот возглас весь вечер, скрыть потрясение все равно не удалось. – Куда ты ходила?
– Разве ты не нашла мою записку?
– Да, и когда увидела ее, подумала, что тебя похитили!
Мама положила сумку на диван и одной рукой размотала шарф.
– Нет, детка, я пошла туда по собственной воле. Это маленькая церквушка неподалеку от твоей школы. Ее название показалось мне интересным – я прочитала о ней в Интернете.
Сумка сползла с дивана, и ее содержимое высыпалось на пол: тюбики губной помады, журнал о знаменитостях, буклет о еженедельных собраниях.
Минула долгая череда дождливых четвергов с тех пор, как мама выходила куда-то за границу розовых кустов у крыльца. Слишком много времени она провела взаперти для таких неожиданных находок: косметики, журналов и внезапного нового увлечения.
Изола подозрительно прищурилась:
– А по соседству там, случайно, не какое-то злачное заведение? И над входом – омерзительная вывеска?
Мама искренне рассмеялась, а потом заарканила Изолу шарфом и поцеловала в ямочку на щеке.
– Все нормально, Зола. Я не вступила в тоталитарную секту. Просто выпила чаю с новыми для себя людьми.
Изола утащила буклет в свою комнату и со стоящим за спиной Алехандро прочитала:
«Одержимость и другие душевные болезни, о которых вам не скажет ваш врач.
Душевное здоровье – это то, чем занимается наша церковь».
На буклете красовался логотип: красное сердце с татуировкой в виде замочной скважины – Церковь Разомкнутых Сердец.
Подсказка от луны
Несколько раз в неделю после школы Изола заходила в цветочную лавку на Главной улице и тайком обрывала головки тюльпанов. Она оставляла их на подоконнике своей спальни, в уголках каждой комнаты и даже у мышиных нор на чердаке.
Но, как и дедушка Ферлонг, Цветочек не возвращалась.
Винзор приходила чаще обычного; похоже, она твердо верила, что если кузина вернется, то только в дом номер тридцать шесть. Изолу радовало, что фея не оставляла надежды, но обстоятельства, к сожалению, их не сблизили. Честно говоря, Винзор стала еще более несносной.