Страшные истории для девочек Уайльд

Нир Эллис

«Итак, – подумала Изола, – очень милый и словоохотливый наркоман».

– Изола – Святой Гуру Филип Сатклифф, или просто Пип, – представил друга Эдгар, когда тот встал. – Прости, что он такой придурок. Если начнет тебе надоедать, пожалуйся Гелле.

– Я ничуть ей не досаждаю, – обиделся Пип. – Когда это я кому-то надоедал?

– Например, сейчас. Смотри, кольцо почернело, – усмехнулся Эдгар, указывая на руку Изолы.

Пип на секунду задумался, почесывая светлую щетину на подбородке.

– Справедливо, – заключил он. Повернулся, выхватил у кого-то искрящийся бенгальский огонь и опустил зажженным концом в пиво Эдгара. Затем, словно

неряшливый волшебник, вытащил откуда-то маленький бумажный зонтик и водрузил на бокал Изолы.

– Адью, любовнички! – Пип на прощание приподнял воображаемую шляпу и исчез в толпе.

За минуту до полуночи Святой Пип влез на стол и поднял бокал с разбавленным алкоголем пуншем.

Тост от Святого Пипа:

– Итак, сегодня исполняется восемнадцать лет с того дня, как Эдгар Ллевеллин в последний раз был у женщины между ног… – По толпе прокатился добродушный хохот. – Но как бы это ни было печально, он все равно самый крутой из всех присутствующих, за исключением меня!

Конечно, аплодисменты.

Пришла Элли Блайт Неттл, в своем гранжевом прикиде крутая безо всяких дополнительных усилий, и объявила, что принесла мясной пирог вместо торта, так как всем было хорошо известно, что матушка По не терпела в доме мяса. Элли Блайт – имбирного цвета дреды, россыпь веснушек и серебряное колечко в брови – была милой, но острой на язык, как леденцовая карамель. Для Элли Блайт на дворе по-прежнему стояли девяностые, а Курт Кобейн отдыхал между альбомами, а не надгробными плитами [5] . Кроме того, она была открытой лесбиянкой – тогда как самая большая поклонница Элли, Лоза, все еще не определилась со своей сексуальной ориентацией. Сейчас, осмелев от алкоголя, Лоза истерически захихикала, когда Элли Блайт махнула дредлоком в ее сторону, и почти сразу Изола потеряла подругу в толпе.

5

В действительности Курт Кобейн не был похоронен; согласно его желанию, прах музыканта развеяли по ветру.

Гости развели на заднем дворе костер в яме с кроличьей норой, сложив туда мокрые саженцы лимонов, которые миссис Ллевеллин так и не посадила. Костер взметнулся синим пламенем. Изола напряженно смотрела на него, но птицы в своем саване сгорели незамеченными. Она увидела, как их пепел летит к небесам, и решила, что кремация для них – лучший вариант. Их дом – небо, а не земля.

Алкоголь лился рекой, голоса становились все громче. Парочка, которую привела Лоза, – Синдзи Хонда и Миранда Ленкич, – ели один кусок мясного пирога на двоих и смущенно держались за руки: все знают, что целоваться с полным ртом неудобно. Гости растаскивали банки с краской, и каждый раз, когда Изола заворачивала за угол, кто-то из разрисованных гостей пытался забрызгать ее зеленоватой кровью светлячков или ярко-красными ошметками мышц. По мере того как хитросплетения узоров на телах превращались в единые размытые пятна разных цветов, становилось все сложнее отличать друзей от незнакомцев. Из-под лестницы прямо перед Изолой выскочил голый по пояс парень в посмертной маске Бетховена.

Изола рассмеялась, но девочка позади нее испуганно взвизгнула.

– Что за придурок! – проворчал знакомый голос.

Изола нырнула в кухню, пока Бриджит Маккейд ее не узнала. Во рту скопилась слюна, голова шла кругом.

Зачем Эдгар позвал Бриджит, на свой праздник? Он никогда не говорил, что они знакомы. Изола решила найти Лозу, чтобы предупредить ее о присутствии врага.

Эдгар залез с головой в холодильник, разыскивая какой-то особенный сок в бесконечных рядах стеклянных бутылок. Изола тронула его за плечо, и он от неожиданности вскинулся и ударился головой о полку.

– Ай! О, привет, – сказал Эдгар, потирая макушку. Улыбнулся, дерзко выловил несколько ягод голубики со дна бокала Изолы и сунул их в рот.

– Видел Лозу?

Эдгар помотал головой и показал на уши.

– Что?

– Я спросила, – крикнула Изола, становясь на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха, – ты видел Лозу?

– А что? – крикнул он в ответ. – Тебе скучно?

Кто-то закрыл кухонную дверь, заглушив музыку. Гость у раковины открыл бутылку шампанского, пробка полетела в сторону холодильника, и Эдгар рефлекторно притянул Изолу к себе. Пробка пролетела на волосок от ее головы и врезалась в нутро холодильника, разбив пару бокалов.

– Как тебе может быть скучно, – как ни в чем не бывало продолжил Эдгар, – когда я только что спас твою жизнь? Эта вечеринка смертельно опасна.

Шампанское водопадом лилось из холодильника. Эдгар наступил в шипучую лужу и поскользнулся. На этот раз Изола подхватила его, и он удержался на ногах, но столкнулся с Изолой лбами. Они засмеялись и не отпрянули друг от друга.

На брекеты Эдгара попало немного краски, и его улыбка светилась в темноте. Полный рот звезд.

– И кто только что спас кому жизнь?

– Полагаю, один-один, – ответил Эдгар.

Они по-прежнему стояли лоб в лоб, вдыхая запахи друг друга. Эдгар потянулся к руке Изолы, но заколебался и вместо этого достал из бокала крохотный коктейльный зонтик.

Спустя секунду Изола сказала:

– У меня в туфлях шампанское.

– И у меня.

Эдгар засунул бумажный зонтик ей за ухо. Его пальцы на секунду коснулись ее кожи, все еще холодные после исследования холодильника. И внезапно стало неважно, что она наткнулась на Бриджит, но не смогла отыскать Лозу: Изола была с Эдгаром на его дне рождения, оба светились в темноте, а она не купила для него подарок.

Часы двенадцать бьют

– С восемнадцатилетием, Эдгар Аллан По.

Из колонок играла «Ложись и жди» группы «Смите» – песня, предназначенная для медленных танцев и отдыха в лавандовых полях.

Эдгар нахмурился:

– Эдгару Аллану По уже, по-моему, лет двести…

Совершенно неожиданно Изола закрыла ему рот поцелуем. Ее губы покрывал тонкий слой сахара и пыльцы фей. Эдгару казалось, что сквозь тонкие прозрачные веки он видит, как неоновые потеки с их рук и тел отрываются от кожи и освещают две фигуры, вращаясь, как обручальные кольца или спутники, сошедшие с орбиты после столкновения двух планет.

Пульс подрагивал в горле, словно ужаленном медузой, и Эдгар притянул Изолу к себе, углубляя поцелуй. Он вдыхал головокружительный запах духов и слышал звон и перестук стекла – оболочка Золушки, ее бальное платье, потрескивала от подола до талии, где лежала рука Эдгара. Не бальное платье, как он вскоре понял, а невидимый стеклянный колпак, удерживавший Изолу внутри, а всех остальных – снаружи.

Она отпрянула, словно он ее укусил. Эдгар посмотрел на нее и незаметно прошелся языком по зубам, молясь про себя, чтобы Изола не оцарапалась о его металлические брекеты.