Страшные истории для девочек Уайльд
Шрифт:
Едва с ее призрачных губ сорвалось последнее слово, как на солнце словно упала огромная тень и лучившийся в витражных окнах свет погас. Затем воздух прорезал тревожный вой, такой громкий, что Изола зажала ладонями уши, и ужасный настолько, что у нее застыла в жилах кровь.
Воздушная тревога.
Крыша часовни начала трескаться – штукатурка откалывалась, покрывая Изолу пылью, словно античную статую. Фрески пошли паутиной.
Что-то с силой сбило ее с ног. Изола перекатилась на спину, лихорадочно оглядываясь в поисках нападавшего, но в часовне
Изола оказалась в темноте наедине с колотящимся сердцем. «Живи, живи, живи», – с каждым толчком приказывало оно.
Давным-давно, после самого первого дня в школе Святой Димфны, Изола села на краешек маминой кровати и спросила:
– Почему они построили фонтан в честь этой монахини, которая так плохо к тебе относилась?
– Сестры Мари? – ответила мама, высовывая сонное лицо из-под одеяла. – Ну, насколько я понимаю, раньше она была прекрасной женщиной.
– В смысле, раньше?
– До того, как у нее немного поехала крыша, дорогая. Сестра Мари пережила бомбежку Лондона немцами и так и не оправилась. Честно говоря, ей с каждым годом становилось только хуже. Когда она вела у меня уроки, она ненавидела шум, резкие движения, а в особенности – детей. Ведь дети, как ты понимаешь, – это сплошной источник шума и возни. Она терпеть не могла все, что выбивалось за рамки обычного. Ненавидела сказки, которые мы друг другу рассказывали. И выступила в собственный крестовый поход против того, что называла «порождением дьявола»… одним словом, ее вынудили уйти на пенсию после того, как она сожгла книги Энид Блайтон на задворках библиотеки!
Тогда Изола поняла, что монахиня – ненавидящая свою сущность Дочь Нимуэ, после смерти ставшая осколком. Узнав о ней правду, она избегала шуршащего по коридорам школы призрака сестры Мари, которая застряла в давно оконченной битве и до сих пор прислушивалась, ожидая воздушной тревоги.
Теперь трясло все бомбоубежище. Глубоко под землей сдвигались тектонические плиты. Изола представила себе расколотое пополам небо, с которого вперемешку с дождем и пеплом льется кровь.
Помимо нее, в убежище прятались и другие: девочки плакали, шептали молитвы и спрашивали друг друга, переживут ли они эту ночь. Кто-то сжал руку Изолы, и в хоре рыданий она услышала голос Флоренс, которая повторяла: «Ты привела ее сюда… Ты привела ее сюда…», – а сестра Мари перебирала четки, тараторя слова молитвы на том же языке, на котором пела свои песни мертвая девочка.
Изола кричала и кричала, стуча кулаками в дверь, пока мир вокруг не померк окончательно.
Изола открыла глаза. В ушах по-прежнему звенело. Она лежала на спине на полу часовни и смотрела на вертящиеся на ниточках золотые звезды
– Со мной все хорошо, – пробормотала Изола, пытаясь убрать чужие руки.
– Ну конечно, – проворчала сестра Кей, подхватывая одной рукой свою трость, а другой – Изолу. Должно быть, Изола похудела больше, чем ей казалось.
У входа в часовню собрались девочки, которые принялись ахать и перешептываться, когда сестра Кей вывела Изолу в коридор. Бриджит не было видно. В толпе Изола заметила испуганную Лозу – боялась ли она Изолу или за нее?
– Моя не понимай.
Изола застонала и потерла лоб костяшками пальцев. Объяснять произошедшее Зайчику – совсем не то, что рассказывать о чем-то Алехандро. Где его вообще черти носят?
– Флоренс. Была. В моей. Школе, – отчеканила она, сползая на розовый ковер, чтобы поговорить с горгулем лицом к лицу. – И дедушка Ферлонг. Я его не видела, но…
– Не видела, – саркастично повторил Зайчик. – Ты дурак. Тебя легко поймать маленькая привидешка!
– Может, я его и не видела, но точно знаю, что он там был! – горячо запротестовала Изола. – У него есть такая трубка…
– На что клюет рыбка, дурачок? – Горгуль воззрился на Изолу глазками-бусинками. – На приманку!
– Но тут все по-другому! – отчаянно воскликнула Изола. – Теперь она трогает не только принцев, а настраивает против меня весь мир! Лес, школа… я с ума сойду, если это будет продолжаться! Мне нужно что-то сделать!
– Что?
– Убить космический цирк. Так сказал Тед Хьюз. Я должна разорвать связь между нами, пока я не… пока я не повторю судьбу Сильвии Плат!
Горгуль поднял одно ухо.
– Моя не понимай.
Внезапно Изола расплакалась – слезы было просто не сдержать. Спустя минуту горгуль положил лапку ей на колено. Первое проявление доброты с его стороны.
Она разгладила ладонью его пушистое ухо и поцеловала горгуля в лоб, умоляя о сострадании.
– Прошу, Зайчик, помоги мне.
Зайчик пристально посмотрел на нее рубиновыми глазками, впервые не огрызнувшись на кличку.
– Раньше осколка так не делать? – спустя несколько секунд уточнил он.
Изола покачала головой.
– Нет, сестра Мари всегда была безобидной.
– Значит, привидешка действует и на нее, – заключил Зайчик, поводя носом.
Недовольное выражение почти исчезло с его мордочки. Изола улыбнулась, и Алехандро вошел в комнату как раз вовремя, чтобы это увидеть. Но знай Изола, что случится дальше, она никогда не впустила бы горгуля в свою спальню.
Мир без сокровища
– Я буду неотступно тебя преследовать, – сказала Изола, лежа на кровати и тупо глядя в потолок.