Страшные немецкие сказки
Шрифт:
Упомянутая сказка о королевиче относится к типу 401. Герои этих сказок должны трижды переночевать в нечистом месте, чтобы расколдовать принцессу и ее замок, после чего свадьба выглядит закономерным итогом. Герой типа 401 тоже бесстрашен, но он не дает воли своему нраву, а наоборот — сдерживает его.
После эпизода с великаном королевич попадает в замок, где живет черная принцесса. В замке буянят черти, и три ночи подряд они щипают, колотят, бьют и всячески терзают юношу, а он не должен произносить ни слова. Для искателя страха из типа 326 молчание было бы невыносимой мукой. Каждое утро принцесса окропляет королевича живой водой, пока благодаря его выдержке с нее не спадает чернота.
В сказке братьев Гримм "Король с золотой горы" купеческий сын освобождает от чар замок принцессы-змеи. С наступлением темноты приходят черные люди в цепях и до полуночи мучают безмолвствующего юношу. На третью ночь ему даже отрубают голову, но живая вода возвращает ее на место.
Тип 330 не менее легкомыслен, чем тип 326. В нем почти всегда действует отставной солдат, с ловкостью засовывающий чертей или Смерть в свой ранец. В гриммовской сказке "Брат Весельчак" черти водят хоровод вокруг солдата, а тот переругивается с ними в манере бесстрашного героя. В другой немецкой сказке солдат заставляет черта плясать под дудку, женится на принцессе, а отдав концы и очутившись в аду, устраивает там кавардак. Как я уже говорил, солдат может принуждать чертей служить себе.
Тип 330 и часть сказок типа 326, в которых преобладает комический элемент, сложились позднее типа 401 — по оценке Афанасьева, не раньше XVII в. [520] .Они опираются на ренессансные шванки и фабльо вроде рассказа из сборника Страпаролы.
Его герой Фламиньо Веральо странствует по свету в поисках смерти. Он выслушивает полезные советы и встречает сморщенную старушонку. Старушонка заставляет юношу раздеться донага, отсекает ему голову резаком, быстро приставляет ее к шее задом наперед и склеивает чудесным пластырем. Созерцая свою спину, поясницу и выпяченные вперед жирные ягодицы, Фламиньо ужасается и просит старуху вернуть ему исходное состояние. "Испытав на собственном опыте, сколь безобразна и страшна смерть, он… впредь стал искать только жизнь и бежать смерти" [521] .
520
Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Т. 1. С. 490.
521
Страпарола Д. Приятные ночи. Ночь четвертая, сказка V.
Сказка выражает в пошловатой форме жизнеутверждающие идеалы новой эпохи и проблему страха не затрагивает. Прием лицезрения непрезентабельных по тогдашним меркам частей своего тела взят у Платона, в чьем диалоге "Пир" разрезающий андрогина (двуединое существо) Зевс тотчас приказывает Аполлону "лицо и половину шеи повернуть назад — к стороне разреза, чтобы, смотря на свой разрез, человек был скромнее". Человеческому взору открывается брюхо со стянутой к центру кожей [522] .
522
Платон. Пир / Пер. В.Н. Карпова.
Другая итальянская сказка повторяет в упрощенной форме сказку братьев Гримм о бесстрашном герое. Юноша Джованино проводит всего одну ночь в замке, наблюдая, как из камина падают руки, ноги, туловище и голова. Образовавшийся из кусков тела великан преподносит юноше клад и так же по частям исчезает в камине, не забыв напомнить своему подопечному о бедняках, нуждающихся в золоте.
Во французской сказке "Принцесса Тройоль" герою по имени Фанш приходится спасать принцессу, превращенную в козу. В ночном замке обосновались невидимки, а за столом прислуживает пара рук. Как и Василиса, Фанш помалкивает на их счет — ему вообще запрещено разговаривать. Невидимки играют им в шары ("переворачивание" мотива кеглей), расплющивают его об стену и разрывают на куски. К девушке постепенно возвращается ее облик (голова, верхняя половина тела), и она старательно лечит героя. На третье утро перед
В бретонской сказке принцессу-утку освобождает от заклятия мельник. Демоны вылезают всем скопом из каминной трубы в старой усадьбе. Они бестолковы и поэтому дожидаются каждый раз своего предводителя Буате (нечисть впервые обретает мудрого главаря). Издеваются над юношей они теми же способами, что и невидимки, вот только не успевают съесть его до крика петуха [523] .
Героя норвежской сказки три ночи подряд лупцуют кнутами многоголовые тролли, но зато он выручает целых трех принцесс, закопанных в землю по шею [524] . Отчего юноша не воспользовался волшебной лопаткой красноармейца Сухова?
523
Спенс Л. Указ. соч. С. 98–101.
524
Асбьернсен П.К., Му Й. На восток от солнца, на запад от луны. Норвежские сказки. М.: Издательский дом Мещерякова, 2012. С. 94–111.
Исландский герой Йоун Бесстрашный заставляет беспокойных мертвецов делиться сокровищами. Самого страшного из них вносят в проклятый дом шесть человек, испачканных землей. Когда мертвец выползает из гроба (естественно, без посторонней помощи), Иоун ложится на его место, и боящийся рассвета покойник вынужден указать ему путь к кладу. Несмотря на корыстный интерес, Йоун не паясничает и не точит лясы — в этом преимущество исландской сказки перед остальными из типа 326. Но заканчивается она традиционно: Иоун узнает, что такое страх, когда невеста кричит ему, спящему, на ухо [525] . На зависть сердечных и ласковых подруг избирают себе бесстрашные герои!
525
Корабль призраков. С. 112–119.
От двух крестьян из латышской сказки никаких действий не потребовалось. Они лишь распороли мешок в овине и улеглись в него валетом. Глупым чертям этого хватило — они разбежались в страхе, завидев двухголового зверя. Не помог даже старый черт, которому чертенята приподнимали веки. Проснувшиеся герои безжалостно забили старика граблями [526] .
Чешская сказка представляет собой гибрид трех поименованных типов. Храбрый солдат ночует в костеле, который по утрам бывает забрызган кровью. Там погребен жадный священник, и каждую ночь его вытаскивают из могилы и рубят на кусочки три свирепых дракона. Роль солдата скромна — он прячется где-нибудь в храме и тихо просиживает всю ночь. Благодарный священник, освободившись от проклятия, дарит ему свои неправедно скопленные деньги и большую столовую ложку в придачу.
526
Латышские народные сказки. С. 285–286.
В Норвегии принцессы сидели в земле, а в Словакии девица погружена в воду по плечи. Поэтому герой словацкой сказки, расколдовывая замок с двенадцатью духами-спортсменами, вынужден, как и норвежец, каждое утро сам доползать до целебной мази, чтобы обработать свои раны. В третью ночь духи насадили юношу на вертел, но слишком долго пытались вытянуть из него словечко — роковой час пробил, и принцесса выкарабкалась на сушу.
Склонные к юмору японцы не могли не оценить столь бесподобный сюжет. В их сказке типа 326 торговец снадобьями Тасукэ беседует с оборотнем из старого храма. Оборотень возмущен его бесстрашием: все создания чего-нибудь да боятся. "Я боюсь золотых монет", — признается Тасукэ. "А я — вареных баклажанов! — восклицает растроганный оборотень. — Приходи завтра, будем пугать друг друга" (снова вспоминается Хлаканьяна с его "будем варить друг друга"). Назавтра оборотень швыряет в Тасукэ горсти золота, а тот с визгом носится по храму. Дух чуть не плачет от умиления, но Тасукэ вдруг открывает крышку чана, где варятся баклажаны, и учуявший тлетворный запах оборотень спасается бегством. Герою остается только подобрать с пола монеты.