Страшные немецкие сказки
Шрифт:
Каковы особенности русских сказок? В типе 326 атмосфера по преимуществу жуткая, а не забавная, с рядом шокирующих подробностей, вероятно, заимствованных из быличек. Андреев даже выделил отдельный тип 326В, в котором герой не стремится познать страх, а просто сталкивается с буйством нечистой силы. Как правило, нечисть не концентрируется в одном месте, что легко объяснимо: подходящих замков на Руси не было, а в храмах и монастырях имелись свои борцы.
Барин или купеческий сын путешествует в сопровождении трусливого работника. В доме разбойников он кромсает на части снятое с дерева тело, так что хозяева в страхе разбегаются; на кладбище дерется с выходцем из могилы и велит ему доставить спящую царевну; ночует в землянке с лежащим там трупом и забирает его с собой; размахивая им, как плетью, изгоняет из деревни Смерть и спасает царевну от морских чертей и Сатаны; стравливает двух мертвецов — колдуна и висельника и использует обоих против чертей; заставляет побежденных чертей возить себя на лошади через
527
Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Т. 3. С. 54–60.
В типе 401, конечно, есть и заколдованный дворец, и черная королевна. Однако ночные события неожиданно принимают комический оборот. Черти напускают на героя фельдфебеля и ротного командира или, напутствуемые чертовым дедушкой, накаляют докрасна розги, чтобы всыпать упрямцу пару горячих. И лишь на третью ночь комизм отступает — не добившиеся от героя словечка черти притаскивают его родителей и сдирают с них кожу на глазах у сына. В сказках об окаменелом царстве заколдованная царевна велит герою (солдат, крестьянский сын) читать молитвы три ночи подряд, а во дворец сбегаются воинское начальство, палачи и дьяволы [528] .
528
Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Т. 2. С. 270–276, 280–282.
Мотив поэтапного явления духа или обретения жертвой своего облика нашел оригинальное воплощение в сказке "Береза и три сокола". По сути дела, ее героиня — и дух, и жертва одновременно. Солдат читает взятую у священника книгу, стоя рядом с березой, а из дерева появляется красная девица: в первую ночь — по самые груди, во вторую — по пояс, в третью — целиком [529] .
У солдата из типа 330 отношения с чертями — панибратские, но тех, кто встречает его лицом к лицу (колдун, мертвец, леший), он может испугаться. Для борьбы с врагом годятся все средства — загнать в кожух или в дырку в стене, выведать секрет, ублажить табачком, нагрубить или дать пинок под зад. Правильно захоронив мертвеца, герой может заслужить его благодарность.
529
Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. Т. 2. С. 283.
В толковании С.В. Голиковой солдат выступает своего рода "полупроводником" между мирами, чья задача — отправить на тот свет слоняющегося по земле мертвеца. Сходятся они на границе между мирами — в бане, новом или безлюдном доме, в "чужом" пространстве. Солдат остановился в нем по пути домой, а нечестивец незаконно его занимает [530] . Казалось бы, при таком раскладе очень важно спалить врага в печке в форме намека на пресловутое трупосожжение. Но огня в этих сказках почти не бывает.
530
Голикова С.В. Солдат, нечистая сила и ее пособники, или О пользе "правильных похорон" // Альманах "Герценка: Вятские записки". N 18. Киров, 2010.
Не будь всех смелей!
Хотя сказки типов 326, 330 и 401 посвящены феномену страха, сами они не страшны. И не только из-за юмористического и куртуазного наполнения. Они искажают суть самого испытания — чудовища в них жалки и презренны. Не случайно среди них много чертей. Средневековые трактаты говорят о ничтожности и мнимости дьявола, лучшее средство борьбы с которым — смех и презрение. В позднеготических легендах, представляющих собой смеховую нейтрализацию страха, вызываемого дьяволом, он постоянно терпит поражения в рукопашной борьбе, пьяных состязаниях, пари и даже дебатах. В поэмах, вошедших в моду с XIII в., какой-нибудь проходимец (солдат, бражник, жонглер), угодив в ад, играет в карты с чертями или со Смертью и запросто отыгрывает у них души грешников [531] .
531
Махов А.Е. Указ. соч. С. 88, 186–187.
Люди романской
532
Гуревич А.Я. Культура средневековой Европы. С. 317–318.
В чем же состояло древнее испытание страхом? Можно ли свести его к испытанию сном, как это делает Пропп? Шумерский герой Гильгамеш не должен спать шесть дней и семь ночей, чтобы получить бессмертие. Это испытание не на страх, а на пропповскую выносливость. У евреев ночь перед обрезанием называлась "ночью бодрствования". Не полагалось спать, потому что злые духи пытаются овладеть мальчиком до совершения обряда [533] . А вот это уже ближе к истине.
533
Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. С. 62.
Видимо, приход духов во время сна и есть причина, по которой люди в древности опасались спать. Достаточно вспомнить аналогичный страх перед марой или Песочным человеком. Но если этот страх удастся превозмочь, дух не причинит вреда. Таков смысл испытания страхом. Оно предшествует испытанию сном. Герои, заслышавшие шум и грохот в лесном доме или одолевшие незваных гостей в замке, спокойно засыпают. Первые из них выдержали испытание страхом, а вторые — нет, ведь они так и не познали страх. Поэтому их выставляют на посмешище собственные жены. Знание страха очень важно — только узнав страх, можно его преодолеть. "Не робей" — будь готов победить страх. "Не будь всех смелей" — не превозносись над тем, кого ты не испугался, отнесись к нему как к достойному сопернику и не ищи новых встреч с ним.
Иллюстрациями такого испытания служат две замечательные сказки народов Дальнего Востока. Удэгейская сказка "Семь страхов" знакома нам по советскому мультфильму "Сердце храбреца" (1951). В нем показаны три из семи страхов, которые должен перетерпеть юноша Индига: болотный человек Боко с одной ногой, одной рукой и горбом (четвертый страх в сказке), злой горный человек Какзаму (шестой страх) и кипящая река (первый страх). Четыре других страха — это тигриное стойбище, лес с деревьями-людоедами (древесными духами), огнедышащий озерный змей и каменная стена. Мотив превращения тигра в девушку-невесту залетел в сказку из типа 401, и режиссер правильно поступил, удалив его из мультфильма. Семь страхов герой именно претерпевает. Где-то он вынослив, где-то сообразителен, где-то хитер, но страшно ему всегда.
Нанайскую сказку "Храбрый Мерген", одно из неизгладимых впечатлений моего детства, напротив, читали немногие. Мерген — типичный бесстрашный герой, удачливый охотник, ловкий и напористый. Некий старец преподносит ему сияющий меч, делающий непобедимым своего владельца. Терять меч нельзя — в тот же миг умрешь. Во время застолья подвыпившие друзья дразнят Мергена, предлагая ему посетить ночью старое заброшенное селение, где, по слухам, водятся буссеу — злые духи, питающиеся человечиной, и привезти что-нибудь оттуда. Храбрецу стыдно отказаться. Приехав в селение, он заходит в крайний дом, высекает огонь и видит множество буссеу. Им тут же овладевает страх. Взяв первый попавшийся предмет, он вскакивает в нарту и погоняет собак. Внезапно нарту хватают сзади и останавливают. Мерген вынимает сияющий меч и наугад рубит в темноте. Что-то падает с шумом, и освободившаяся нарта быстро летит вперед. Друзья приветствуют возвращение героя, но обмирают от ужаса, глядя на нарту: в нее крепко вцепились черные железные руки. Мерген рассказывает, как было дело. Соседи восхищены его смелостью, но боятся смотреть на руки, и тогда их вешают на сушило для рыбы. Ровно три года спустя темной ночью руки исчезают, прихватив с собой сияющий меч. В ту же ночь Мерген умирает [534] .
534
В далекие времена. Сказки народов СССР. Л.: Детская литература, 1979. С. 113–114.