Страшные сказки для дочерей кимерийца
Шрифт:
— Все известные современным исследователям Демоны Старшей Ночи — существа до предела очаровательные. Взять хотя бы этого Ксотли, Владыку Страха, что сидит на своей Великой пирамиде в Антилии! Жуткая дрянь! Питается душами. Причем прожорлив, нергалово отродье, просто невероятно! Каждые два-три дня требует новую жертву. Горгон по сравнению с ним просто птенчик, жертвенную невесту себе раз в десять зим выбирает. Да и драконов у него в подземельях не водится. Во всяком случае, я не слышал, чтобы что-то такое говорили. А вспомни хотя бы того же дарфарского Йога! Тоже жуть редкостная! А его ведь в этом забытом
Конан, знавший о последователях кровавого дарфарского божества или демона отнюдь не из чужих записей, мог бы много рассказать о проведении этих ритуалов своему молодому спутнику. И такого, что у слишком утонченного и излишне образованного разбойника надолго отпало бы желание так весело об этих ритуалах разглагольствовать. Самого Конана, например, долго потом еще мутило при виде свежеразделанных туш, а ведь он с малолетства отличался луженым желудком.
Но рассказывать об этом сейчас король Аквилонии не хотел.
И не только потому, что берег дыхание.
— А жрецы у Ксотли тоже смешные! Они на специальных ходулях ходят, чтобы над простыми людьми возвышаться! Специальные такие подпорки на подошвах обуви, больше локтя высотой. Смешно, правда?! А балахоны свои перьями расшивают! Зачем — непонятно? Будь этот Ксотли огромной птицей — тогда бы ладно, но у него нет перьев! У него вообще ничего нет! Просто огромная черная туча над острием пирамиды, и молнии из нее, я на миниатюрах видел… Но что приятно — сами жрецы магией совершенно не владеют, их власть держится только на страхе перед демонической сущностью их великого и ужасного покровителя. Вот бы хорошо было бы, если бы и жрецы Горгона тоже ничем бы особым не владели! Хотя он, конечно, не такой злобный демон, на одном страхе не удержался бы, придется драться! А у Ксотли на самом верху пирамиды жертву укладывают на специальный камень, и старший жрец еще живому человеку вырывает сердце. Представляешь?! Некоторые исследователи даже утверждают, что одной из привилегий старшего жреца является почетная обязанность съесть это сердце сырым…
— Сай!
— Что?
— Ты бы… поберег дыхание. Подъем крутой.
***
Дочь короля не может украдкой брать чужое, словно мелкий воришка на городском рынке! Ей и так дадут все, что ей надо, любую необходимую вещь она может взять открыто и спокойно. А то, что не может она по каким-то причинам взять с полным осознанием своего права это взять — значит, это ей вовсе и не нужно. Дочери короля необходимо твердо усвоить это непреложное правило и перестать обращать внимание на абсолютно ненужные ей вещи.
И ни в коем случае не брать их украдкой!
Это — Самый Ужасный Проступок изо всех Самых Ужасных Проступков!..
Так утверждала старая нянька, вбивая в своих непослушных воспитанниц правила этикета, и до вчерашнего дня у Атенаис не было ни малейшего повода усомниться в справедливости этих правил. В самом деле, постоянные (и, заметим, неудачные!) попытки Лайне стащить какую-нибудь режущую или колющую смертоносную дрянь из оружейной комнаты — заметьте, совершенно ненужную ей дрянь! — являлись лишь
Лайне…
Лайне бы не мучилась полдня угрызениями совести и сомнениями в том, пристало ли такое поведение королевской дочери. Лайне бы просто протянула руку и взяла, раз уж высшая жрица оставила сумку свою без присмотра и дрыхнет без задних ног, подобно перебравшей служанке — вон, весь шатер от ее храпа ходуном ходит! И Лайне не стала бы тянуть, тем более что костер еще не прогорел и никто в готовящемся ко сну лагере не обращал внимания на маленькую пленницу.
Атенаис вздохнула и крепко стиснула пальцами холодные каменные перила, отгоняя бесполезные сожаления прочь. Красный песок в темноте казался абсолютно черным, узенький серпик месяца почти не давал света. Завтрашняя ночь будет еще темнее — послезавтра Новолуние.
И, если Атенаис до послезавтрашней ночи ничего не придумает — с каждой последующей молодая луна будет расти, уменьшая шансы, пока наконец…
Ерунда.
Она обязательно что-нибудь придумает…
… Башню она разглядывала уже давно. Правда, не понимая еще, что это — именно Рубиновая Башня. Одинокая скала посреди Красной пустыни — она просто притягивала к себе взгляд. Узкая, невероятно высокая и неприступная, с плоской вершиной и почти вертикальными склонами. У подножия она была всего лишь раза в полтора шире, чем наверху, при такой высоте это почти незаметно. Где-то у ее подножия, очевидно, находился источник воды, потому что на красном песке вокруг скалы словно бы лежало переливчатое зеленоватое ожерелье — собственный миниатюрный оазис.
И только когда Нийнгааль прошептала с благоговейным восторгом: — Она прекрасна, не правда ли?!.. — Атенаис поняла.
Эта скала и была Башней.
Вернее, Рубиновая Башня была вырублена внутри этой скалы.
То-то Атенаис в неверном вечернем свете показалось, что склоны этой скалы отливают рубиновым мерцанием. Она еще подумала, что это — шутки предзакатного освещения. Зря подумала. Скала действительно была того же темно-красного оттенка, что и песок пустыни. И так же мерцала.
Во всяком случае, днем.
— Любуешься на луну? Не торопи события, глупенькая, еще не время… — хрустальный смех Нийнгааль прозвенел в глубине отведенных Атенаис покоев. Приблизился. Прекрасная рука скользнула над плечом дочери аквилонского короля, чтобы тоже опереться о каменные перила. Атенаис с трудом подавила дрожь отвращения, когда теплая рука высшей жрицы мимоходом коснулась ее обнаженной кожи.
Нийнгааль вчера совершила большую ошибку, позволив ей наблюдать за Малым ритуалом. Если до этого и были у Атенаис какие-то сомнения — они рассеялись после того, как она воочию увидела своего демонического жениха. Если, конечно, простое слово «увидела» в этом случае применимо — глаза-то ведь она зажмурила почти сразу, еще в самом начале. К сожалению, видеть можно не только глазами…
— Ты даже и не представляешь, как же я завидую тебе, маленькая глупенькая дочь короля из далеких земель. Тебе уготована высшая честь. И высшее наслаждение, о котором ты в своей невинности не имеешь ни малейшего понятия. Вечное наслаждение, дарить которое способен лишь Повелитель…
У Нийнгааль сегодня, похоже, лирическое настроение. Хорошо. Пусть говорит. Может быть, и о чем полезном случайно скажет, даже не заметив своей оговорки. Пусть тот, кто считает себя сильным, говорит — и рано или поздно что-то из сказанного сделает его слабым.