Страшные сказки для дочерей кимерийца
Шрифт:
Ей повезло. Сорвись она хотя бы на три-четыре узла раньше — и просто отдышаться вряд ли бы удалось.
Паучий шелк — скользкая штука…
Ей вообще подозрительно часто везло последнее время. И везение это началось не вчера. И не сегодня, когда в самый последний момент догадалась она навязать на длинной ленте невероятно прочного — и такого скользкого! — паучьего шелка дополнительные узлы. Без этих узлов она сорвалась бы намного раньше. И расшиблась бы тогда наверняка — к гадальщикам не ходить!
Может быть, это странное везенье началось с той
Или даже еще раньше, в таком далеком Асгалуне, когда, собираясь на праздник, привычно протянула она рабыне, укладывающей волосы старшей дочери короля Аквилонии в замысловатую торжественную прическу, бронзовую заколку в виде летящей ласточки…
Морщась, Атенаис осторожно подтянула колени к груди. Поднялась, опираясь обеими руками о мощное каменное ограждение балкона. Потянулась, проверяя, не сломано ли где чего. Подтянулась на руках, навалившись грудью на перила, посмотрела через ограждение вниз. Поморщилась еще раз — но уже не от боли.
Она просчиталась.
Сверху казалось, что связанной из свадебного платья веревки хватает до самого основания Башни. До самой земли хватает. А ее на самом деле еле хватило только до нижнего балкона. Да и то — почти хватило.
А еще сверху казалось, что от нижнего балкона до земли — рукой подать. Буквально допрыгнуть можно.
Но и это тоже — только казалось…
***
— Ты что-нибудь видел?
— Нет.
— А мне показалось — что-то упало.
Квентий закашлялся. Дым налетал клубами, мешая смотреть и раздирая горло сухим лающим кашлем. Они оба до хруста в шейных позвонках запрокидывали головы, но проклятый Нергалом балкон был слишком высоко, чтобы что-либо рассмотреть толком.
— Это не могла быть она! Она так просто не умеет! И высоты боится…
Правильно.
Он и сам почти теми же словами только что подумал. Только короче.
«Она — не Лайне».
Это для Лайне спуститься с горного склона, на котором и скальный баран себе все рога пообломает — пустяк, легкая разминка перед утренней трапезой. Для Лайне, с ее исцарапанными руками и вечно сбитыми в кровь коленками, Лайне, больше похожей на дворового мальчишку-сорванца, чем на младшую королевскую дочь.
Но — не для утонченной и избалованной Атенаис, с ее безукоризненной кожей, тонкими ухоженными пальчиками и изящной хрупкостью нежного весеннего цветка. Атенаис и на лошадь-то забирается лишь при помощи двух слуг и особой лесенки, к тому же она действительно боится высоты — ей даже на галерее третьего этажа как-то раз дурно сделалось. Да и лазать в платье по веревке?
Бред!
А
***
Платье, особенно из невесомого паучьего шелка — штука великолепная. Никто не спорит. Мечта любой аристократки. До сих пор жалко. Просто сердце кровью обливается при воспоминании, как легко распадался его роскошный многоюбочный подол на невесомые длинные ленты прозрачного лунного серебра. Такое платье один раз в жизни встречается…
Но лазать в нем по веревке?!
Бред.
Да и не было бы у нее никакой веревки, попытайся она оставить то великолепное и неповторимое платье себе.
Атенаис отряхнула штаны, потеребила пояс, прикидывая — а нельзя ли из этих мелких обрезков связать нечто путное, чтобы дальше спуститься? С сожалением поняла, что это навряд ли — все более ли менее пристойные куски она уже использовала, когда вязала веревку. На пояс и подвязку походных кожаных штанов по фигуре, чтобы не особо мешались во время спуска, пошли совсем уж никуда не годящиеся обрезки чуть ли не в ладонь. Такие во что-то длинное связывать — себе дороже.
Эти походные штаны из тонкой кожи — штука тоже неплохая. Не пачкаются, не промокают, почти не стесняют движений. Лайне, пожалуй, кое в чем все-таки права.
Но ее правота — правота выживания, правота Рубиновой Башни. В Тарантии эта ее здешняя правота нелепа и смешна, там вся правота целиком и полностью была на стороне Атенаис.
Глупо во дворце вести себя точно так же, как и в военном походе. Иначе каждому королю пришлось бы тащить к себе во дворцовую спальню своего боевого коня в полном боевом облачении. И спать с ним в обнимку, не снимая при этом походных доспехов. Что наверняка привело бы королей к большим неприятностям. Потому что вряд ли нашлись бы королевы, которым такое поведение супругов доставило бы удовольствие.
Жаль, конечно, что от веревки не оторвать ни куска — слишком уж высоко она заканчивается. Не дотянешься, даже подпрыгнув. А прыгать она умела высоко…
Интересно, откуда родилось это глупое заблуждение, что, если ты выглядишь и ведешь себя как истинная дочь короля — то ты обязательно должна быть слабой и беззащитной? Если не носишься ты целыми днями по двору, пугая гусей, не дерешься на палках с окрестными парнями, не лазаешь по деревьям — значит, руки твои неспособны удержать ничего более смертоносного, чем жареная фазанья ножка?
Чисто мужское заблуждение, кстати. Ни одна служанка, хоть раз одевавшая Атенаис хотя бы на одну из многочисленных дворцовых церемоний, не сочла бы ее слабой и изнеженной. Потому что платье ее церемониальное в руках держала — и знала, сколько оно весит.
Эти шитые золотом и серебром и чуть ли не в несколько рядов усыпанные драгоценными камнями церемониальные платья весили зачастую больше самой дочери короля Аквилонии. А ведь в них нужно было не просто отстаивать скучнейшие приемы, устраиваемые в честь визита соседей или по каким другим поводам — в них еще и танцевать надо было!