Страшные сказки для дочерей кимерийца

Тулина Светлана

Надо быть реалистом.

Закарис вздохнул.

— Найди мне того гонца, как там его… ну, что вчера прибыл от Конана. Надо отправить его обратно. И срочно. У нас нет трех дней.

***

— Аскария — чудный город! Меня там однажды чуть было не повесили… Да какая разница, за что?! Такой очаровательной девушке совершенно не к лицу интересоваться такими глупыми подробностями! Ну ладно, ладно, не надо так хмуриться… Просто жадные люди они, эти аскарийцы, и в кости проигрывать очень не любят. Ну сколько там было того серебра, было бы об чем говорить… так нет же! Кричат, бегут,

руками машут, сразу шулером обзывают честного человека.

А кости, между прочим, у меня были самые честные, это потом даже придворный маг подтвердил, хотя носом и крутил, скотина, но не подтвердить под заклятием правды не смог. Ха! Еще бы он не подтвердил! Самые что ни на есть обыкновенные кости, обыкновеннее не бывает. Просто кидать уметь надо, вот и все, да только у этих аскарийцев руки, похоже, крепятся несколько ниже, чем богами заложено, вот они и не умеют нормально кидать. И сразу — мошенник! Шулер! А с шулерами у них разговор короткий. Все-таки это мне крупно повезло, что придворный маг в той же таверне пьянствовать… эээ… то есть обедать изволил. Ну, а я закон знаю!

Ну, как повезло… я мага того сразу углядел, потому-то и играть, собственно, сел без особой опаски. Что ж я, себе враг, что ли? Знаю я этих аскарийцев, как облупленных...

*

Конану нравилось слушать, как Сай распускает хвост. Не рядом, конечно, зачем смущать молодых? Можно и издалека послушать, в сторону глядючи и вроде бы совсем о другом думая, слух у него с годами ничуть не ослаб. Но пришлось отвлечься — в их сторону спешил Квентий. Очень спешил, почти бежал. И лицо у него при этом было такое, что Конан и сам не заметил, как подорвался навстречу.

— Там вернулся гонец, — выпалил командир "Черных драконов", не успев даже отдышаться. — Коней я уже велел седлать.

***

— Красное Перышко росла одна. Ей не позволяли играть с детьми простых воительниц. А сестер у нее не было. Хоть в этом ей повезло. Сестры — это сущее наказание богов. И чем их меньше — тем лучше. Братьев у Красного Перышка тоже не было. И отца. Потому что у женщин-воительниц не бывает ни братьев, ни отцов. Если какая-нибудь из них хочет поиграть в «дочки-матери», она просит свою длинноклювую боевую птицу Ан-исте. И та приносит ей дочку. Иногда птицы ошибаются — они же глупые, эти длинноклювые злобные Ан-исте, — и приносят мальчика. И тогда ближайшие родичи матери устраивают настоящий праздничный пир. Потому что в племени женщин-воительниц очень любят маленьких мальчиков. Особенно — в остром грибном соусе и с гарниром из запеченных клубней Мао-мао. У маленьких мальчиков такое нежное и сладкое мясо. Даже у новорожденного козленка, вареного в молоке, мясо не такое сладкое…

Умащенная лекарственными снадобьями, снимающими боль и заживляющими раны, и напоенная горькими настойками, от которых разум заволакивает туманом и душа становится легче перышка, кукла лежала на мягкой шкуре и рассказывала сказку полной луне за окном.

Кукла помнила, что полная луна — это важно.

Но не помнила — почему.

***

— Милая! Я тебя спас от ужасных кочевников! Ты меня узнаешь?

— А еще у Красного Перышка была бабушка. Она жила далеко, в горной пещере за лесом…

— Идиоты! Вылечите ее, иначе, видят боги, вы пожалеете, что на свет родились!..

***

Легко ли удержать заскучавших и припомнивших старые обиды воинов от бунта, если одиннадцать человек из каждой дюжины готовы оспорить любой твой приказ лишь потому,

что исходит он от тебя? Если они устали ждать и мечтают о штурме, но не пойдут на него, пока не передерутся, выясняя, кто же из их воевод будет этим штурмом командовать — и тебя они при этом в расчет уже давно не берут, ясное дело. Если они молодые, здоровые, горластые, полные сил и уверенные, что знают, как лучше, а ты немолод, хромаешь, сорвал голос и к тому же давно уже ни в чем не уверен…

Наверное, нет.

Легко ли остановить уже начавшийся бунт, когда клинки покинули ножны и горячая кровь туманит рассудок, и есть уже первые жертвы и с той, и с другой стороны, и с пятой, наверное, тоже, и нет больше армии, есть толпа, где каждый сам за себя и против всех, и уже никто не помнит, за что была начата драка, и дерется лишь потому, что дерется, и пьян от чужой крови и собственной крутости, и готов до последнего…

Легко.

И не наверное, а точно.

Если конь под тобой подобен легендарным дракам, злобным и неистовым полужеребцам-полудраконам, он такой же огромный, могучий и черный, и бешеный нравом, и огнем пылают его глаза, и страшен его боевой клич, и остры копыта, и сеет он смерть и разрушение вокруг себя точно так же, как сеяли их когда-то те жуткие порождения нижних миров. Если сам ты столь же могуч и страшен и подобен богу бури и грома, и горной лавиной обрушивается грозный твой рык на не успевших убраться вовремя с дороги твоей. Если плащ твой застилает полнеба, а волосы вспенены зимним бураном, и грозно сдвинуты брови, и летят из-под них беспощадные молнии, метко разя непокорных.

Короче — если ты Конан, бывший варвар из Киммерии, а ныне вполне себе вроде бы цивилизованный и миролюбивый король Аквилонии, счастливый отец и все такое… И все-таки где-то, наверное, самую чуточку варвар.

Да к тому же если ты не один, а во главе отряда ну очень недобро настроенных воинов, и все они конные, и оружьем своим владеют не в пример многим разленившимся за время осады ратникам, вернее — как раз таки в пример. И если все они — вместе и действуют слаженно, словно пальцы одной руки, а бунтари каждый сам за себя. И потому этим, которые каждый сам за себя, показалось, что налетевших непонятно откуда грозных воителей чуть ли не больше, чем самих осадников.

Да и потом — вроде как не враги налетели… Свои же вроде как… Не врагу-супостату сдаешься на милость, вереща о пощаде и о воинской чести забыв, а как раз-таки вспоминаешь о ней вовремя, о чести этой, и чуть ли не радостно подчиняешься верховному отцу-воеводе, суровому и строгому, но справедливому, как и положено быть настоящему командиру. И с облегчением убираешь меч — ну вот, наконец-то пришел настоящий хозяин, он сейчас тут порядок наведет, никому мало не покажется, он им устроит! И оглядываешься уже не смущенно, а даже и злорадно, выискивая замешкавшихся и еще не понявших изменение ситуации, тех самых, которым отец-воевода как раз небо с овчинку и покажет. Ведь не тебе же, действительно, тебе-то за что? Ты-то все сразу понял и успел вовремя перестроиться, ты-то умный, а вот они…

Все это было понятно и предсказуемо. Самые прыткие и сообразительные из только что бунтовавших мигом переменили намерение и уже начальственно покрикивали на замешкавшихся и раздавали вразумляющие тычки и оплеухи налево и направо в похвальном желании доказать, что мечи свои они обнажали вовсе даже и не с крамольной целью, а совсем наоборот.

Приятной неожиданностью оказалось разве что то, что Саю горе-бунтовщики подчинялись чуть ли не с той же охотой, как и самому Конану. Очень удачно вышло, не пришлось справляться со всем одному. Ну не совсем одному, при помощи драконов, конечно, но когда есть возможность раскинуть свои силы двумя флангами и быть уверенным, что командующий вторым не подведет и справится ничуть не хуже, чем справился бы ты сам — это существенно упрощает задачу.