Страшные Соломоновы острова
Шрифт:
Мы оторопело переглянулись.
– Да уж...
– растерянно прогудел Димыч, осторожно пытаясь заскорузлым пальцем вытереть слезы девушке.
– Начали за здравие, а кончили за упокой. Пить-то будем?
Хеля, спохватившись и очень по-детски шмыгнув носом, светло улыбнулась и опять повернулась к присутствующим.
– Все, все. Простите. Сама от себя не ожидала. Выпьем. За вас, мальчики, - и лихо осушила стопку.
Мы с облегчением последовали за ней и вернулись к прерванным делам.
Закончив с дровами, мужики посовещались
– Командор, - отдышавшись после очередного лихого возлияния, поинтересовалась Змея.
– А где мы вообще находимся? Просветил бы.
Я согласно отложил шампур, взглядом попросив друга уделить внимание вспыхнувшему углю в мангале.
– Ну, значит так. Остров Кильпола. Самый крупный на Ладоге после Валаама. Порядка восьми километров в длину. Мы плыли сюда по темноте, к сожалению, но завтра вы оцените потрясающую красоту этих мест. Швейцария нервно курит в сторонке. Вообще, особенность рельефа северного Приладожья - это гранитные скалы и реликтовые сосновые леса. С учетом почти полного безлюдья - сочетание убойное. Душа замирает от восторга. Про историю - разговор особый. Здесь находился финальный отрезок того самого пути "Из варяг в греки". Перевалочная база, можно сказать.
Завтра днем я покажу вам остатки финских хуторов, покинутых во время Зимней войны 1940 года. Им по пятьсот-шестьсот лет. Невзирая на суровость местного климата, люди обосновались здесь очень давно. Сначала карелы, затем к ним примкнули новгородцы, потом семьсот лет войны русских за эту землю со шведами, с переменным успехом. Ну и так далее. Между прочим, о непознанном. В карельских преданиях есть упоминание о неких метелиляйненах - шумных великанах ростом за три метра, хозяйничавших в этих местах до прихода карелов.
– Но, Виктор, - лукаво улыбнулась Змея, - такое "между прочим" присутствует в фольклоре практически любого этноса.
Я согласно кивнул, с трудом проглотив солидный кус мяса.
– Правильно. Только кости этих самых метелиляйненов крестьяне хутора Хийтола, что находится у другого конца острова, во множестве поднимали при распашке своих полей еще в начале двадцатого века. А это значит, что они и сейчас там лежат. И я знаю, где.
Дитер порывисто приподнялся над костром.
– Если ты уверен в том, что говоришь, Виктор, то это сенсация мирового масштаба. Может, нам есть смысл проверить твои предположения?
Я вздохнул.
– Может быть. А скажи мне, пожалуйста, Дитер. Зачем?
– То есть как это?
– оторопел немец.
– Чтобы удостовериться. Дать науке факты вместо гипотез.
– Херня это все, - включился Димыч,
– У науки хватает подобных фактов. И все наши изыскания выльются в очередную жвачку "Дискавери" и его аналогов, всовываемую в голову скучающему обывателю посредством ТВ. Оно нам надо? Получается довольно-таки паскудно. Разорять остатки древних могил для того, чтобы потешить зевающую толпу и срубить лично для себя бабла?
– Но ведь археология - не ипостась ТВ-шоу. Это нужная и востребованная наука. Надеюсь, с этим никто спорить не будет?
– подкинула аргументик Хеля.
Я досадливо поморщился.
– Старая тема. Ну, честно - надоело. Наука эта - безусловно, штука нужная. Но что касается методов "научного познания", то лично я в морально-этическом плане ничего кроме мата сказать не могу.
Девушка вопросительно подняла брови.
– Командор. Я уже привыкла к твоему радикализму. Но постарайся все-таки обосновать, пожалуйста.
Я, собираясь, помотал башкой.
– Скажи мне, солнышко, до знакомства с нами какой образ "черного копателя" рисовался в твоей голове? Предельно кратко, пожалуйста.
Хеля, помолчав секунду, с удивлением выдала:
– Ну да. Стяжатель. Грабитель могил.
– Прекрасно. А теперь скажи нам, кто, по-твоему, сформировал этот чудный образ? Кто конкретно? Балерины, бульдозеристы, моряки... Кто?
Девушка рассмеялась.
– Ну, понятно, что государственные структуры посредством официальных археологов как экспертов по истории вопроса.
Я согласно кивнул. Дитер весь обратился в слух.
– А теперь скажи мне, пожалуйста, как наука, на совести которой более девяноста процентов всех на сегодняшний день разоренных могил, может выступать общественным обвинителем и устанавливать стандарты правомочности гробокопания? Всегда, во все времена, разорение могил считалось немыслимым святотатством. До появления так называемой науки. Которая, оправдывая осквернение захоронений "научным интересом", потрошит древние могильники по всему миру, выставляя тела умерших на всеобщее обозрение. От Тутанхамона до Алтайской принцессы.
Дитер, как ты отнесешься к тому, что могилу твоего деда расковыряют, его тело выставят в музее, фрагменты скелета распилят, чтобы попытаться узнать, чем он болел, а на материале найденных в погребении предметов напишут парочку диссертаций? Причем половина этих предметов пропадет самым загадочным образом.
Немец сжал кулаки.
– Витя, как такое можно говорить? Это немыслимо!
– Правильно. Потому что за твоего покойного деда есть кому заступиться. Тебе. И на этот счет есть соответствующий закон. А у Алтайской принцессы - нет юридически легитимного заступника. А что это меняет? И то, что весь Алтай поднялся на дыбки - уже не в счет. "Интересы науки - превыше всего". Любой нормальный человек скажет: могилы тревожить нельзя. Покой мертвых - святое!