Страшные твари в тёмном лесу
Шрифт:
Так что на ужин я тащилась, как на казнь. После мне надо было зайти в крепостную оружейную, чтобы мне подобрали кирасу и прочее снаряжение. Зачем? Чтобы вернуть меня наставнику целой и в полной комплектации. Как сказала магистр, чьё имя я не запомнила, мой кожаный кафтан никуда не годился. А уж то, что у меня не было шлема, не лезло ни в какие ворота. Она ещё что-то сказала про мой короткий меч, но я не стала дослушивать. Надоело. Всё надоело.
"Ведёшь себя, как ребёнок".
"А я и есть ребёнок, - огрызнулась я, ковыряя гречневую
"Да, я помню. И ещё шесть лет будешь".
"Четыре".
"Без разницы".
"Ага. Но ты уже готовишься, как бы выпинать меня на вольные хлеба!"
"В двадцать лет, милая, ты сама меня очень быстро выпинаешь, - мягко рассмеялся наставник. Его смех словно согревал. Мне стало спокойней. В конце концов, ничего плохого пока ещё не случилось. Зря я злюсь. Наверное, я просто устала от нашего путешествия.
"Не выпинаю. Кто будет мне надо ухом зудеть?"
"Выпинаешь. Ты правда собираешься всю жизнь таскаться со мной?"
"Даже если да, что такого?"
"Может, я хочу сам ещё погулять? Я, конечно, старый, но не безнадёжная развалина. Заняться чем-нибудь, чем при ученице неприлично. По Рарским порогам сплавиться, например. Или на воздушном крыле прыгнуть".
Я улыбнулась.
"А со мной не хочется?"
"Знаешь ли, хочется получить удовольствие, а не следить, как ты там, не расшиблась или не поругалась с кем-нибудь".
"А ты мне больше доверяй!"
"Куда уж больше-то?.. Обязательно сходи в оружейную".
"Хватит уже меня пугать. Что завтра может такого случиться?"
"Кэсси, ты можешь относиться к работе всерьёз?"
"Хорошо, уже иду" - я допихала кашу в рот - кормёжка тут сытная, но какая-то унылая. Хоть бы укропом посыпали, огород-то есть. Воображение немедленно нарисовало картину, как мастера во главе с Серкелом садовыми лопатками рыхлят грядку со специями.
"Этот Серкел к тебе пристаёт, что ли? Чего ты всё время о нём думаешь?"
"Ну, вроде того. Прицепился. Не пойму, что ему от меня надо. Вроде лапать не лезет, но приставучий - хуже тебя".
"Если будет распускать руки, зови меня. Ну, и держись от него подальше".
"Обязательно!" искренне согласилась я.
"А теперь марш в оружейную. Без доспехов можешь не возвращаться".
Легко сказать - держаться подальше. Когда я вошла в оружейную, Серкел уже был внутри. Рыцарь вместе с оружейницей перебирал стандартные панцири на полках. Я мысленно пообещала наставнику отомстить какой-нибудь страшной местью. Доспехи мне нужны, ага!.. Например, скажу его любовницам, что их много. По-хорошему, наставник не то, чтобы изображал из себя праведника. Но он тщательно прятал все свои связи от меня. Я могла только догадываться о реальном положении дел. Сначала меня это возмущало: я же взрослая, я всё понимаю! А теперь понимаю всю мудрость его решения... Но я отвлеклась.
Рыцари, заметив меня, перестали шептаться. Я как можно более церемонно
– Как ты себя чувствуешь?
– Серкел уже задолбал меня этим вопросом. Нормально я себя чувствую.
– Спасибо, вполне неплохо.
– Мне кажется, тебе не стоит завтра отправляться с нами.
Да когда же он от меня отстанет?
– Мне кажется, девочка чувствует себя вполне здоровой, - видимо, оружейницу он тоже достал. Она тепло улыбнулась мне, и я невольно улыбнулась в ответ. Женщина мне понравилась: высокая, крепкая, с широкими ладонями и крупным честным лицом. Побольше бы таких на пути.
– Подними руки, - она достала мерную ленту.
– И вдохни. Подними голову. Да, так, - оружейница обмерила меня и записала результаты.
– Опускай, - она сняла с полки простую не очень чистую кирасу и велела мне примерить. Подошло практически с первого раза. Даже грудь не жало. Хорошая у них оружейная. В ордене Калатравы на меня долго пытались напялить мужские кирасы, мотивируя тем, что у меня слишком мужская фигура. Мужская фигура, ага. Да у меня хотя бы талия есть! В отличие от их магисторши.
Кроме кирасы мне вручили ещё простой круглый шлем с сеткой и наушниками (внутри был серый потасканный подшлемник, но рыцари уверили, что он чистый) и простой поддоспешник (наверное, чтобы я как можно быстрее завтра стухла в кирасе). Потом велели расписаться в учётной книге (на вопрос, что будет, если я что-то потеряю в бою, неуверенно сказали, что проблем у меня не будет).
Когда меня наконец-то отпустили со всем этим железом, за окном уже стемнело. Если бы не бестолковый Серкел, постоянно пытающийся то впихнуть мне наручи и поножи, то заставить поменять мой кожаный кафтан на их, из негнущейся воловьей кожи, управились бы ещё засветло.
В дверях оружейница придержала меня за рукав и тихо сказала.
– Не злись на Сера.
– Простите?
– я не поняла, чего она так играет бровями.
– Я к тому, что он до сих пор переживает из-за её потери.
– Вы о чём?
Женщина уставилась на меня в немом изумлении. Я вздохнула и закатила глаза.
– Мы не читаем чужие мысли. Я не понимаю, о чём именно вы говорите, - от откровенной грубости меня удержали только мысли о недовольстве наставника.
– Так ты не знаешь?
– Не знаю.
– Он несколько лет назад похоронил дочь, и совсем недавно вернулся в орден после болезни. Всё случилось, когда он должен был войти в верховный круг магистров, представляешь?
– Представляю. Но я тут причём?
– Ну...
– оружейница смутилась.
– Он с тех пор немного не в себе. Ммм... полагаю, ты ему напомнила дочь. Он... иногда он начинает проявлять к твоим сверстницам излишнюю заботу. И становится очень навязчивым. Некоторым наставникам и отцам это не нравится...