Страшный Суд. Апокалипсис наших дней
Шрифт:
– Уйми гордыню свою, царь! – хорошенько встряхнул его Егорий и поставил на место. – А не то я задушу тебя так же, как ты своего сына.
Иван Грозный, вне себя от злобы и унижения, ни слова больше не говоря, выскочил за дверь.
– Так его! Уже задолбал тут всех, – пожаловался на Грозного его сосед, интеллигентный мужчина в старомодных очках. – Какой вы молодец! – заискивающе поглядел он на о. Егория. – Такой большой и сильный. Хорошо, что есть люди,
– Нет, я священник.
– Вы знаете, батюшка, я тоже когда-то мечтал стать священником. Чтобы наставлять людей на путь истинный. Как я завидую вам и вашему благородному труду.
– Не надо завидовать мне, – улыбнулся ему инквизитор, – я ведь состою в священной инквизиции, и работа моя зачастую бывает не такой уж и благородной.
Тем временем, во втором ряду вспыхнула ссора.
– Дай поиграть! – требовал лысый дядька в майке и в трениках у молодого парня в шортах и в футболке с надписью «play games, watch TV and think of nothing», который держал в руках планшет.
– Не дам, – отмахивался от него усиленно жующий при этом жвачку парень.
– Дай, я сказал! – замахнулся дядька в гневе на него.
– Не гневись, – вовремя отвёл о. Егорий дядькину руку, а парню посоветовал, – а ты не будь жадиной и дай ему поиграть.
– Не дам, это мой планшет.
– Он целый день только и делает, гад, – пожаловался дядька на парня, – что играет в свои игры.
– Не играй в свои игры, – пожурил его инквизитор.
– А что ж мне тогда делать? – возмутился парень.
– Думай! – просто ответил инквизитор.
– А ещё он смотрит телевизор, – вновь пожаловался дядька на парня, – а нам никому не даёт посмотреть – ни футбол, ни кино. Даже новости зажимает, гад такой! – вновь замахнулся на него дядька.
– Смотреть новости – это грех, – покачал головой инквизитор. – Все беды в мире – от новостей. Всё зло исходит от телеведущих. Своими языками они обманывают вас. На их губах – яд, а рты их полны желчи.
В это время раскрылись двери, и в них влетел Иван Грозный. За ним прошествовал медбрат со шприцом и с ампулой в руках и внушительным голосом приказал о. Егорию лечь в постель и задрать пижаму для профилактической инъекции.
Священный инквизитор с лёгкостью согласился на инъекцию, но в последний момент, когда медбрат уже разламывал ампулу надвое, он неожиданно схватил шприц с тумбочки и со всей силы полностью всадил иглу ему в ягодицу, произнеся сакраментальную фразу «врачу, исцелися сам».
Воспользовавшись замешательством, о. Егорий выскочил из палаты, позвал на помощь орущему медбрату двоих санитаров,
На следующее утро, накинув поверх больничной пижамы длиннополый чёрный плащ и захватив с собой походный чёрный саквояж, поп-расстрига отправился прямиком на Лысую.
9. Семь смертных добродетелей
– Где же твой барыга? – спросил О`Димон, откровенно заскучав.
Димон-А неуверенно ответил:
– Мы договорились на двенадцать.
– А сейчас сколько?
Димон-А глянул на часы.
– Без пяти.
Внимание О`Димона привлёк странный рисунок на подпорной стене – намалёванный белой краской полукруг с лучами, изображавший по всей видимости восходящее или заходящее солнце. Внутри полукруга был нарисован глаз с вертикальным зраком, ниже написана римская цифра VII, а ещё ниже – «Приди и узри».
– Ни черта себе, – опешил он.
– Чем-то похоже на Всевидящий глаз, – предположил Димон-А.
– Я бы не сказал, – покачал головой О`Димон. – Во-первых, где ты тут видишь треугольник? А во-вторых, зрачок. Это не глаз человека.
– А чей глаз?
– Походу змеи или кошки. Короче, какого-то зверя.
– А причём тут зверь?
– А чёрт его знает? – пожал плечами Димон-А и усмехнулся, – наверно, для того, чтобы ты знал: он здесь, и он наблюдает за тобой.
– «Приди и узри», – вслух прочитал надпись на стене О`Димон. – И куда ж нам смотреть? На солнце, что ли?
– Какая разница куда? Тут главное, смотреть в оба.
Упёршись подбородком в ладонь, О`Димон задумался.
– Что же тогда означает семёрка?
– Ну, принимая во внимание то, куда мы с тобой идём… походу, это семь смертных грехов.
– Это какие же?
Димон-А неуверенно стал перечислять:
– Гордыня, м-м-м, жадность, зависть, гнев… э-э-э…, похоть, уныние и… чревоугодие.
Перечисление смертных грехов привело О`Димона в явный восторг:
– Ну, тогда тебя бесы точно туда заберут, – радостно заверил он приятеля.
– За что ещё? – не понял тот.
– За то, что жрёшь много. За твоё чревоугодие.
– А-а, это точно, – с довольным видом погладил свой пивной живот Димон-А. – Но особо не радуйся по этому поводу. Поскольку ты тоже там окажешься.
– А я-то за что?
– За своё уныние.
О’Димон печально вздохнул.
– Да, ладно, не парься, брат, – с широкой ухмылкой обнадёжил его Димон-А, – в наше время все смертные грехи уже стали добродетелями.
– А что же стало с самими добродетелями?