Страшный Суд. Апокалипсис наших дней
Шрифт:
Выход в астрал достигался тремя способами: с помощью медитаций, холотропного дыхания и галлюциногенных психоделиков. Благодаря последним выйти из тела, уйти во вселенную и поговорить с духами о том, о сём, было особенно легко и просто.
В давние времена общаться с ними могли лишь избранные: шаманы, маги и колдуны (за что их с успехом сжигала на костре священная инквизиция). В наше время это могли позволить себе даже студенты медицинского университета.
Правда, Дмитрий Торчин и Дмитрий Кумарин находили слишком тривиальным поиски смысла жизни в городских
Опыт расширения сознания подсказывал им, что настоящее психоделическое путешествие возможно лишь на природе: в лесу на поляне на фоне деревьев или под шум волн на песчаном пляже. Только на открытом воздухе под солнцем вдали от цивилизации возникает реальная магия, и только при свете луны можно увидеть истинную Люси с брюликами.
Правда, будучи приверженцами здорового образа жизни, О`Димон и Димон-А предпочитали исключительно натуральные продукты растительного происхождения. Они считали, что всё, что даёт природа – это хорошо (даже если это дурман), поскольку у всех трав, грибов и кактусов есть душа, а вот синтетические вещества – это ужасная химия и страшные наркотики, от которых можно сойти с ума и даже умереть в самом расцвете лет.
– А что это там за вышки? – спросил О’Димон.
Отсюда с эстакады ему хорошо были видны верхушки радиолокационных вышек: одна высокая и четыре по бокам – поменьше.
– Ретрансляторы, – со знанием дела ответил его приятель.
– Киевстар?
– Это для прикрытия. А на самом деле – это секретный объект. Раньше вышки использовались, как глушилки дружеских голосов – «Голоса Америки» и «Свободы». А сейчас что-то с космосом связано. Наверно, по связи с пришельцами.
Димон-А загадочно улыбнулся.
– Но вероятно, – продолжил он, – они тут используют отрицательную энергию горы, как оружие для борьбы с противником.
– С кем именно? – полюбопытствовал О’Димон.
– А кто его знает? – пожал плечами Димон-А. – Поскольку они не такие уж и мощные, то скорей всего против собственного населения.
– Смотри, вон, – кивнул О’Димон, предупреждая приятеля.
Парни остановились. Внизу перед шлагбаумом, в метрах двадцати от них, возле похоронного венка, прикрученного к дорожному отбойнику, лежали на земле и грелись на солнышке два чёрных лохматых пса.
– А, – беспечно махнул рукой Димон-А, – это мирные собаки. Они не кусаются.
Заметив приближающихся парней, мирные собаки неожиданно вскочили с земли и принялись гавкать на них, словно оглашенные. Вскоре к ним присоединился ещё один чёрный пёс, привлечённый лаем. Тоже лохматый. Собаки, видно, были из одного выводка. Переполненные необъяснимой злобой, они стояли перед шлагбаумом и изрыгали на непрошенных гостей свои собачьи проклятья, явно не желая пропускать их вперёд.
– И что дальше? – опешил О’Димон.
Дорога наверх была только одна,
Первый камень до собак не долетел, второй бросок оказался также неудачным и только ещё больше разъярил мирных псов. Один из них, брызжа слюной и сея ужас, даже бросился вперёд на обидчиков, но тотчас упал, подкошенный третьим булыжником.
Два других пса тут же кинулись к скулящему собрату на помощь, но также были отброшены назад градом мелких камней, пущенных О’Димоном, после чего все трое, скуля и повизгивая, ретировались к стоявшему на отшибе бульдозеру.
Путь наверх был открыт. Покосившись на похоронный венок и обойдя сбоку опущенный шлагбаум с двусмысленной табличкой, два студента-медика свернули на дорогу, поднимающуюся вверх по склону, и начали своё восхождение на Лысую гору.
Несколько минут спустя О’Димон непроизвольно втянул голову в плечи.
– Не, тут реально стрёмно. Только зашли, а мне уже как-то жутко становится. Даже ноги в гору не идут.
Димон-А ласково подбодрил его:
– Это ещё что! Вот дальше будет местечко … там вообще к земле пригибает.
О’Димон тут же заныл:
– Чего-то мне уже сейчас херово.
Димон-А ободряюще похлопал его по предплечью:
– Это поначалу, О’Димон. На новичков это место всегда так действует. Ничего визуально странного, конечно, здесь не наблюдается, но чувствуется, что что-то тут такое есть. Наверно, потому что там, где сейчас стоят эти вышки, раньше стояли виселицы. Там казнили преступников, включая Богрова – убийцу Столыпина. А потом всех казнённых зарывали тут же рядом.
– Жуть, – завёл глаза под веки О’Димон.
– К тому же здесь фонит сильно, – продолжил нагнетать обстановку Димон-А. – Уровень радиации в два-три раза выше, чем по Киеву.
– Ни черта себе, – ошеломлённо раскрыл глаза О’Димон.
– Когда-то раньше здесь была свалка радиационных отходов, – открыл тайну всезнающий Димон-А, – но после Чернобыля, говорят, всё вывезли.
– Чего ж тогда фонит? – шмыгнул носом О’Димон.
– Видимо, из недр. Здесь же ещё до войны был построен радийный завод, руду добывали.
– Чёрт, я уже весь на измене, – совсем приуныл О’Димон, остановившись. – Может, давай для затравки сначала дунем травку?
– Давай, брат.
В последнее время оба Димона, то ли по приколу, то ли ещё по какой причине, стали называть друг друга братьями. Закурив, они двинулись дальше, привычно пряча косячок в кулаке.
– А где у тебя забита стрелка? – поинтересовался О’Димон.
– Да вот тут, под этой стрелкой.
Они подошли к бетонной подпорной стенке, на котором красовалось гигантское граффити «ШАБАШ» с огромным красно-чёрным указателем.
– Ну, тогда, короче, шабаш. Здесь и постоим, – пыхнул О’Димон и добавил, – тем более, что шабаш уже наступил.