Страшный Тегеран
Шрифт:
Шахзадэ прервал его:
— Ну, это уж тебя не касается. Исполни только свое обещание и как можно скорее сообщи мне, как она теперь живет.
Мохаммед-Таги не сказал больше ничего, но про себя решил, что у шахзадэ, должно быть, в голове не все в порядке, и тихо вышел.
Шахзадэ немного подумал и сказал:
— Надо теперь подготовить мать, рассказать ей все и уговорить ее.
И пошел в эндеруни. Там, устроившись в кресле возле матери, он впал в задумчивость. Мать спросила, в чем дело. И он рассказал ей о своей
— Я из-за нее ранен и полтора месяца мучился. Меня преследовали, я бежал и упал с террасы...
Мать хотела было выругать Мохаммед-Таги и выгнать его, но шахзадэ объяснил, что Мохаммед-Таги тут ни при чем, что он сам во всем виноват.
— Ну, в чем же дело? — спросила мать.
Шахзадэ твердо сказал:
— Я хочу на ней жениться.
Мать тоже решила, что сын сходит с ума, но он продолжал:
— И я пришел к вам специально за тем, чтобы получить ваше согласие.
Видя, что он не помешался и что решение его твердо, мать сказала:
— Да ты понимаешь, что ты говоришь? Ты, принц, хочешь жениться на дочери фараша! И еще как — вступить в законный брак! Если ты хочешь взять ее в качестве сигэ, так я сейчас пошлю кормилицу к ней свахой. А законным браком, нет, это невозможно.
— Если бы я имел в виду взять сигэ, так я вас ни о чем бы не просил, — ответил шахзадэ.
— Подожди хоть, пока отец выйдет из заключения, — сказала мать, — поговори с ним. Я без него не могу разрешить. Что мне люди скажут: «Отец в тюрьме сидел, а она, вместо того, чтобы плакать, сына женила!»
Шахзадэ счел за лучшее пока не настаивать, твердо решив потом во что бы то ни стало добиться ее согласия.
До самого вечера он пребывал в задумчивости. Около захода солнца доложили, что Мохаммед-Таги пришел и хочет удостоиться чести видеть шахзадэ. Шахзадэ вскочил и побежал в бируни.
— Ну что? — нетерпеливо спросил он. — Что?
По нахмуренному лицу Мохаммед-Таги было видно, что он принес невеселые вести.
— Она в Тегеране, — медленно начал он, — но...
— Ну что «но», какое «но», да говори скорей.
Мохаммед-Таги сказал:
— Не знаю, как вам доложить... Она вышла замуж.
Точно молния поразила шахзадэ. Он ничего не сказал. Вдруг, повернувшись, он бегом побежал в свою комнату, упал на диван и зарыдал. Видя его состояние, мать, давшая слово в тот день больше с ним не говорить, не выдержав, подошла к нему: он плакал навзрыд.
Мохаммед-Таги сказал правду. Джелалэт вышла замуж. Узнав, что Джавад любит Джелалэт, Ферох, всячески старавшийся загладить воспоминания о трехмесячном аресте Джавада, помог им устроить свадьбу. Комнаты домика были снова заняты, но уже не развратным ахондом и не азербайджанцем, женившемся при «малом самодержавии». Там устроились Джавад и Джелалэт, прятавшиеся от людей и давшие себе слово не доверять ни чалмоносцам, ни богобоязненным женщинам и не ходить с ними никуда.
Мохаммед-Таги
— Ты, значит, ничего не знаешь? Как же, ага Джавад вот уже неделя, как женился. Я и на свадьбе был и сласти ел!
Сомнений не оставалось. Мохаммед-Таги, боясь, что Сиавуш рассердится на него, уже хотел соврать ему что-нибудь, но потом, махнув рукой на его гнев и огорчение и даже на то, что ему, может быть, придется уйти с места, сказал правду.
Шахзадэ снова слег. На этот раз болезнь была уже не физическая, а душевная. Снова волновалась мать, снова приглашали врача, который, осмотрев больного, сказал, что приступ лихорадки, сваливший его в постель, скоро пройдет, но что у него переутомление, от которого он не так-то скоро поправится, и что лучше всего, если он отправится путешествовать. Болезнь его длилась одиннадцать дней. Но, встав с постели, он не мог уехать, так как отец все еще был под арестом, и мать никак не соглашалась с сыном расстаться.
В этот вечер Рамазана, который мы описываем, он, лежа на диване в своей комнате, думал о Джелалэт.
Вдруг вошел Мохаммед-Таги. Он едва переводил дух. Подойдя к шахзадэ, он объявил:
— Радость, радость, мождэ!
— Что такое? Что случилось? — спросил шахзадэ.
— Кабинет пал, сеид бежал.
Улыбаясь от радости, Сиавуш спросил:
— Да ты не врешь? От кого ты слышал?
Мохаммед-Таги рассказал, что он только что видел на улице двух человек, которые шли и говорили о падении кабинета. Они шли рассказать об этом семьям арестованных.
Чтобы проверить его сообщение, шахзадэ кое-как с его помощью выбрался из дому, взял извозчика и поехал на площадь Тупханэ. Там все говорили о падении кабинета. Охваченный радостью и уверенный, что теперь отец скоро выйдет, и он сможет отправиться за границу, Сиавуш вернулся домой.
Там уже все ликовало. Чуть не до зари веселились домашние, перебирая заслуги и добродетели шахзадэ К... Звезда Султана и Фея Султана спорили о том, чья именно молитва была услышана.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Известие о падении кабинета подтвердилось. И вновь, в один из вечеров того же Рамазана, вышел манифест его величества, в котором говорилось о высоких достоинствах тех самых лиц, которые три месяца назад были объявлены манифестом ничтожествами и были посажены в тюрьму. Арестованные тоже узнали о событии. Их заключению пришел конец. В многочисленных пролетках и в каретах их повезли в меджлис.
Там уже собралась толпа. Их приветствовали, поздравляли друг друга, называли этот день праздником. Противно было видеть, как какой-то молодой человек, называвшийся «патриотом», целовал им руки, восклицая: