Страсть генерального
Шрифт:
Внезапный стук заставил резко очнуться. Я испуганно всколыхнулась, но увидев, что мужчина сохраняет спокойствие, поняла – никто не посмеет войти. Он медленно отстранился, давая мне возможность подняться и поправить одежду. Но далеко не отходил. Терпеливо ждал, когда я решусь встретиться с его испытующим взглядом.
Меня морозило и вело. А еще плакать хотелось. Я поняла, что окончательно запуталась в том, что происходит. И в себе и в своих чувствах…
– Сейчас можешь ехать домой, – вдруг сказал Рома твердым спокойным тоном, и я тут же подняла глаза. – Вечером я отправлю
Я нахмурилась, задавая немой вопрос. А он уверенно продолжил:
– Я пойму, что возложил на тебя слишком много, и ты не готова продолжать эти отношения.
– Рома!..
– Нет, ты должна хорошо подумать, Надя, – отсек мужчина, глядя в упор. – Я не стану ни к чему тебя принуждать. И не волнуйся – никаких последствий не будет. Я приму любое твое решение.
В сердце резануло. Он не спеша отступил от меня и направился к двери, которая хлопнула как выстрел. В помещение осталась лишь звенящая тишина. Она заставила меня почувствовать себя безумно опустошенной. И безумно растерянной…
49
Выходя из комнаты допроса, я даже не взглянул на начальника отдела безопасности.
– Роман Давидович…
– В помещение не входить, пока девушка сама не выйдет! – приказал я, и мой голос, хриплый от напряжения, эхом отразился в коридоре. – Все вещи вернуть и больше не задерживать!
«…это все, что я заслужила?»
– Хорошо, Роман Давидович, – отозвался Тимирев, поспевая за моим чеканным шагом. – Извините, что прервали… У нас появилась информация, которая требует вашего внимания.
Я поправил галстук, будто он душил меня, и глухо уточнил:
– Какая?
– Мы можем назвать имя, – сообщил подчиненный, понизив тон. – Как вы и предвидели, он потерял бдительность и выдал себя.
«…почему ты сразу не отпустил меня? Почему не уничтожил эти отношения, когда я просила?!»
Ее голос настойчиво звучал голове, как тревожный импульс, от которого невозможно скрыться.
– Мне нужен полный доклад. До этого момента никаких действий, – велел я стальным тоном.
Тимирев уверенно кивнул.
– Все уже готово.
В том состоянии, в котором я пребывал, сосредоточиться на делах было почти невозможно. Мысли перетягивали внимание, как провода под напряжением, а грудь сдавливала гранитная тяжесть. Но я заставил себя собраться. Годы самодисциплины научили переключаться, даже когда внутри все распотрошено. Порой ощущал себя машиной – холодной, запрограммированной, не нуждающейся в жалости или передышке. Жизнь еще не раз нанесет удары и выбьет из колеи, но я знал: прояви слабость и всё, что строил годами, рухнет, как карточный домик. Контроль – моя броня, мой способ держать мир в узде. Даже если внутри горят эмоции.
Тимирев выложил папку на стол, и я принялся острым взглядом изучать распечатки: скриншот экрана с фамилией Малышева в углу, лог зашифрованной переписки, временные метки. Алексей Сергеевич Малышев, директор по стратегическому развитию, – человек, которому
Год назад он предложил слияние с азиатским стартапом – амбициозный план, который мог укрепить нас на корейском рынке. Малышев видел в этом шанс войти в совет акционеров, но я отклонил идею, посчитав её слишком рискованной и непродуманной. Понимал, что он желал стать партнёром – не просто наёмным директором, а совладельцем с долей в бизнесе. Но слишком многим готов рисковать, и мою критику он воспринял как то, что выше потолка не прыгнуть. Конкуренты видимо пообещали долю в бизнесе, но входным билетом стала утечка данных по корейской сделке.
Мне всё подробно выложили и оставили принимать решение. Хотя я решил всё сразу, повременил с окончательным приказом, потому что находился под воздействием эмоций. Не хотел допустить ошибку из-за гнева на ублюдка, предавшего меня, а также отвлекаясь на мысли о Наде.
Я не выпускал её из мыслей ни на секунду. Наверное, понимал, что уже потерял её. И не нужно было ждать вечера, чтобы убедиться в этом. Она ускользала из моих пальцев, как песок. Я был тем, кто создал зыбкую почву. Я стал судьёй, который устроил ей проверку на прочность. Даже понимая необходимость этого, я считал себя виноватым и судил уже себя. Стоило ли оно того?
Чем больше времени проходило, тем больше я накалялся и нервничал. Меня корежило. Я никогда не сомневался в своих решениях – это было моим стержнем, моей силой. Но теперь сомнения грызли, как ржавчина.
Всё это сломанная психика... Любой намёк на недоговорённость, игры за спиной, обман – действовало, как разряд тока. Делало меня жёстким, почти жестоким. Сложный брак с Ольгой выжег во мне доверие, и выработала нездоровый рефлекс. В ситуации с Надей этот фактор сыграл роль. И, похоже, я перегнул палку…
Чётко представлял, как она стоит у окна своей квартиры, смотрит на машину, в которой сидит Алексей, понимая, что не потянет такие отношения. Я уже знал её ответ. Уже не давал себе шансов.
День тянулся особенно медленно, как будто время решило добить меня. Я чувствовал себя чёрной тучей, нависшей над всем, что ещё держалось. Даже хорошая новость о выявлении предателя не утешала. Информация убеждала на сто процентов и на сто процентов разочаровывала. Я должен был понять сразу. Но на то и держу команду бывших и действующих оперативников, чтобы они понимали за меня и защищали интересы компании.
50
Последние события неизбежно привели к вопросу о восстановлении Ковалёвой на посту ведущего аналитика. Самовольное расследование едва не стоило ей карьеры и могло нанести компании ощутимый урон. Но, как говорится… коня на переправе не меняют. Ольга достаточно заплатила за свою ошибку – её отстранение, унизительный допрос, подозрения стали суровым уроком. Подобного она не допустит. Если бы не её вклад и годы преданной работы, я бы взыскал с подчиненной сполна, без разговоров. Но эта некудышная шпионка являлась ценным сотрудником, поэтому заслужила шанс на реабилитацию.