Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один
Шрифт:
– Всему свое время, милорд. Несколько дней назад вы были при смерти, вам следует проявить терпение. Подозреваю, что на некоторое время вы уже исчерпали свою долю чудес.
– Вы считаете, что со мной произошло чудо?
– А как еще вы объясните свое выздоровление? Умения Грейс, конечно, впечатляют, но они распространяются только на приведение раны в порядок. И конечно, не было недостатка в молитвах, посланных от вашего имени.
Уильям хмыкнул, и Ханна замолчала, вытирая оставшуюся на его руке мазь.
– Эти нити нужно убрать, – дочь викария подняла глаза и встретилась взглядом с виконтом. – Но сегодня утром Грейс прислала
– Очень грустно это слышать, – Уильям нахмурился, но затем его взгляд стал умоляющим. – Вы можете удалить их?
– Полагаю, что могу, но раньше я только наблюдала за этой процедурой.
– Я доверяю вам.
Глаза Ханны расширились, а губы изогнула довольная улыбка.
– Что ж, хорошо, сейчас, когда рана почти исцелилась, вы почувствуете себя намного лучше, если стежки не будут тянуть кожу. Мои швейные ножнички помогут нам, – она указала на стол, где лежали ее швейные принадлежности. – Я спущусь на кухню и обработаю их кипятком.
– Это действительно необходимо? – Уильям поднял брови.
– Грейс считает, что так правильно, и я ей доверяю.
Ханна вернулась так быстро, как только могла, и сразу приступила к работе. Уильям поморщился, но промолчал. Приятно было осознавать, что он способен воздержаться от оскорбительных высказываний, если это требуется; не то чтобы она плохо подумала о нем, если бы он вдруг выругался. Удаление стежков было нелегким делом, приходилось выдергивать каждый свободный конец нитки из кожи, применяя силу. Бедняга дрожал, когда она закончила.
– Лучше?
Он пожал плечами, осматривая ужасную рану, обезображивавшую всю верхнюю часть левой руки.
– Мне нужно было позволить ампутировать ее. Вряд ли я смогу когда-нибудь полноценно пользоваться этой проклятой… заштопанной, – он бросил на Ханну извиняющийся за очередное ругательство взгляд, – уродливой штукой.
– Все не так уж и плохо, – Ханна пыталась говорить обнадеживающе, но со стороны травма действительно смотрелась страшно. – Некрасивый цвет сойдет, и рана не будет выглядеть так устрашающе. В общественных местах все будет закрыто рубашкой и жакетом, а по ночам сорочкой.
– Хорошо, что у меня никогда не будет жены, которая упадет в обморок при виде моей руки.
– Определенно. – Будучи тронутой несчастьем виконта, Ханна все же отказывалась потакать его склонности жалеть себя, прекрасно осознавая, насколько это может быть разрушительно. – Хотя, считаю, вы недооцениваете стойкость представительниц прекрасного пола, милорд. Ведь именно им нужно выдерживать суровые роды… ну, тем, кто благословлен такой возможностью. Не думаю, что лицезрение шрама вызвало бы большие страдания по сравнению с деторождением.
– Хорошо сказано, мисс Фостер, – пробормотал Уильям. – Мы отличная пара, не так ли?
От сострадания, отразившегося в его взгляде, у Ханны неожиданно начало покалывать веки, угрожая появлением слез.
Ханна порывисто кивнула. Она не хотела его жалости, и под видом необходимости избавиться от грязной повязки поспешила сбежать из комнаты.
Глава 11
Достойный
Уильям с нетерпением ждал возвращения Ханны. Она была первой и единственной
В первую очередь в его планах стояло выздоровление – это займет столько времени, сколько понадобится изувеченному телу, – затем восстановление вопросов наследства. До тех пор пока он не сблизился с Ханной, как Уильям убеждал себя, не было никакой опасности в принятии заботы от нее. Она явно была разумной женщиной, уважаемой в обществе, по крайней мере, так сказал ему Докинс, и наверняка знала, как помочь в достижении его планов.
Уильям фыркнул. Благородно было бы отослать ее, но он продолжал искать оправдания для удержания Ханны подле себя. В подтверждение его глупости, глаза виконта загорелись, стоило девушке войти в комнату.
– О, – заметила она поднос с обедом на кровати рядом с ним, – вы уже поели.
– Да, не хотелось вас беспокоить.
Выражение ее лица заставило Уильяма подумать, что она осталась недовольна его ответом. Отсутствие опыта общения со слабым полом почему-то заставляло его чувствовать себя неуверенно.
– Мне удалось покормить себя без посторонней помощи, – добавил он, поморщившись.
Виконт был похож на ребенка, хвастающегося перед няней своими успехами.
Губы Ханны изогнулись в ухмылке, и Уильям проглотил неприличные слова, которые чуть не сорвались с языка. По крайней мере, он заставил ее улыбнуться.
Ханне очень шла прическа, когда она оставляла длинные вьющиеся локоны обрамлять лицо. На ней было его любимое платье – голубое – с заманчивым низко вырезанным лифом. Для скромности она надела кружевную косынку, но сквозь нее можно было заметить проблеск ложбинки между грудей… если присмотреться.
Чтобы отвлечься, Уильям принялся расспрашивать девушку о нуждах местных жителей и поинтересовался, решение каких вопросов она считает приоритетным. Вскоре начала вырисовываться невеселая картина, складывающаяся в округе, страдающем от нищеты и безработицы. Большая часть сельхозугодий не возделывалась и стала дикой, те же жители, кто были обеспечены работой, в основном находились в шахтах. В тоне Ханны не было никакого осуждения, но он почувствовал недоумение от своего невежества.
– Что вы имели в виду, говоря об очередном пожаре в деревне? – удивился он, вспоминая их недавний разговор. – Я так понимаю, были еще пожары?
– Боюсь, что их было много. – От ее слов его бросило в жар. – Дома очень ветхие. Крыши протекают, трубы забиты и разрушаются. В этом и заключается опасность.
Уильям покачал головой, отчего шнурок, которым Докинс связал его волосы, слетел, и кудри рассыпались по плечам.
– Каждый пенни, заработанный на арендной плате, я распорядился направлять на мелкий ремонт домов, не говоря уж о больших суммах, выделяемых на капитальные ремонты в случае необходимости. По моим расчетам, этот округ должен был стать самым ухоженным в Англии.