Страсть и скандал
Шрифт:
— Ага! Ты решила, что недостаточно хороша для него. Мое дорогое дитя, позволь заверить тебя…
— Нет, сэр. — Нельзя было допустить, чтобы он принялся рассуждать на подобную тему. Недостаточно хороша? Ее дядя был щедрым, жизнерадостным человеком, но право же, так плохо ее знал! Так заблуждаться, пытаясь истолковать ее мнение! Какая жалость, что класс, каста, титул были для него всем и мешали видеть как следует. — Прошу, поймите меня. Никакие обстоятельства рождения или богатства — с моей или его стороны — не заставят меня передумать. Прошу, поверьте
— Ну что ты. Вовсе нет! Вы прекрасная пара, потому что он красив и одарен, а ты богата.
— Милорд?
Рассмеявшись, лорд Саммерс похлопал ее по руке, которую по-прежнему не выпускал из своей.
— Дело сделано, Катриона. Потому что я целый день провел, устраивая твое счастье и твое состояние. Ты должна знать, что ты мне как родная дочь. И тем более драгоценна, что дочерью нам не приходишься. Никто не сделал бы больше для своих кузенов и кузин. Никто не сумел бы полюбить их сильнее.
— Мой дорогой лорд Саммерс. — Пораженная его добротой, она едва сдерживала рвущиеся из глаз слезы. — Вы преувеличиваете мои достоинства. Я люблю их потому, что их нельзя не любить, и вовсе не ожидаю за это награды.
— Тем не менее ты ее получишь. Я не согласен на меньшее.
Она не могла отказаться от столь щедрого предложения. И не хотела отказываться. По крайней мере деньги дадут ей независимость, и она сможет выйти за того, кого выберет сама. Как можно дальше от замкнутого, тесного мирка гарнизона и от всевозможных лейтенантов Беркстедов этого мира. Возможно, уйдет в совершенно новый мир. Собственные деньги — это насказанная удача.
Благодарность так переполняла ее, что она едва могла говорить.
— Вы действительно умеете быть щедрым, благодарю вас от всего сердца. Но еще я знаю — и надеюсь, — что вы поверите мне, когда я скажу, что мы с лейтенантом Беркстедом не можем быть вместе. Никогда не сможем.
Откинувшись на спинку кресла, он внимательно смотрел на нее.
— Ты хорошо подумала?
— Да, сэр. — Она должна заставить его понять. Это необходимо. — Я пыталась представить его своим мужем и поняла, что это не тот мужчина, которого я могла бы любить или уважать. — Сердце Катрионы глухо стучало, подобравшись к самому горлу, выталкивая наружу слова, которые ей так не хотелось произносить. Все силы и ум, выдержка и такт потребовались ей сейчас, чтобы заставить дядю понять и в то же время не раскрыть слишком много тайн.
Но он отказал ей в роскоши легкого спасения. Хмуро смотрел на нее, будто сомневаясь — не лишилась ли она рассудка? Не страдает ли нездоровым избытком девической скромности?
— Соблаговоли по крайней мере объяснить, почему решила, будто вы не подходите друг другу.
Она старательно подбирала слова. Но каждое слово правды, казалось, несло в себе возможную опасность.
— У него репутация… развратника, дамского угодника не только среди леди…
— Моя дорогая, — перебил лорд Саммерс, снова засияв беззаботной улыбкой, — это вполне естественно, что он ухаживает за дамами. В конце концов
Как еще заставить его понять?
— Значит, вы недостаточно хорошо меня знаете, сэр, чтобы думать, будто я способна поверить досужим слухам. То, что я знаю о лейтенанте, основано на собственных наблюдениях, а не на слухах или намеках. — Набрав в грудь побольше воздуху, она выпалила: — Я видела его с замужними дамами из гарнизона.
— Разумеется, лейтенант пользуется большим успехом у всех дам.
Катриона хотела быть доброй и действовать осторожно, но отчаяние и гнев на дядю лишили ее осмотрительности.
— Сэр, я видела, как он целует замужних дам из гарнизона с самыми плотоядными намерениями. И я слышала, как он уговаривается с замужними леди о тайных свиданиях.
— Неужели?
— Да. Он никогда не отличается скрытностью и благоразумием. Уж если я с моей нелюбовью к светской жизни имела возможность наблюдать его флирт, весьма вероятно, что и другие получили полное представление о его недостойном поведении. — Катриона не понимала: то ли он действительно пришел в изумление, то ли попросту не поверил, — но не могла же она открыть ему всю правду; то-то было бы шуму. — Прошу вас, не заставляйте меня продолжать. Ни слова больше. Поверьте мне, и покончим с этим.
Брови лорда Саммерса поползли на лоб. Прошла долгая минута, прежде чем он заговорил.
— Если правда все, что ты говоришь, и, возможно, он не всегда вел себя так, как следовало бы, в прошлом, мы должны предположить, что сейчас этот человек изменился. Он признался, что ты его покорила. Он у твоих ног, моя дорогая. Он объявил, что ты будешь единственной женщиной в его жизни, и я ему верю.
— Почему? Почему вы ему верите?
— А почему бы нет? Лейтенант образован, трудолюбив, превосходный офицер. Он так ревностно относится к нуждам гарнизона, будто они его собственные.
Разумеется, шакал так и поступал. Подобное усердие сулило много прибыли. И очевидно, что этот негодяй больше времени и сил потратил на лорда Саммерса, чем на нее. И действовал куда более ловко, ведь лорд Саммерс верил Беркстеду, а она — нет.
— Но со мной лейтенант ни разу не говорил о своих сердечных чувствах, сэр, если и питает их ко мне. Со своей стороны, я уверена, что подобные излияния насквозь фальшивы, потому что лейтенант Беркстед, несомненно, знает, что я о нем чрезвычайно низкого мнения.
— Ты говорила с ним?
— При каждой возможности, когда мы с ним встречались. Сэр, лейтенант Беркстед прекрасно осведомлен о том, как я к нему отношусь. Он не может сомневаться.
— Но не далее как сегодня он говорил мне о своих желаниях. Он был очень пылок и красноречив.
Дядя такой доверчивый, и намерения у него самые лучшие. Катрионе это очень нравилось, но его слепота в отношении лейтенанта приводила ее в отчаяние.
— Могу я спросить, сэр, известна ли лейтенанту сумма, которую вы хотите назначить мне в приданое?