Страсть искажает все
Шрифт:
— Тебе не кажется, на нас все смотрят? — Пытаясь увернуться от поцелуя, проворчала, опасливо оглядываясь вокруг.
Нахмурившись, Олег, отстранившись от Маргариты, проследил за её взором, не без удовлетворения отмечая, что действительно редкие посетители ресторана и обслуживающие официанты подозрительно косятся в эту сторону.
Усмехнувшись, мужчина устроился напротив Риты. Рассматривая несколько озадаченное лицо, подметил:
— Они нам завидуют.
— Ты так думаешь? — Подперев кулаком подбородок, осмотрела
Закончить предложение Одинцова не успела. События, происходящее далее, были слишком стремительными и непредсказуемыми, чтобы успеть сообразить хоть что-то.
Со скоростью вихря к столику подлетел светловолосый мальчуган лет шести. Переводя большие невинные очи с Риты на Олега и обратно, немного картавя, выпалил:
— Дядя, а что ты делал с тетей? — Удивленно уставился на Маргариту: — Не боялашь, што он тебя съест?
Прежде чем ошарашенная Ритка, краснея с ног до головы, успела открыть рот, чтобы ответить, к столику подбежала женщина, приблизительно их возраста. Хватая ребенка за руку, и поворачивая к себе, возмущенно прикрикнула:
— Тимоша, что ты тут делаешь?! Зачем пристаешь к чужим людям?
— Я пгосто хотел узнать, почему дядя пытался покусать тетю. — Обернувшись к столику, с видом полнейшего недоумения, пояснил мальчик. — Он што, людоед?
— Я говорила, чтобы ты вел себя прилично? — Одергивая футболку на ребенке, закатила веки мамаша. — Мы не дома, здесь приличные люди. Ведешь себя, будто с необитаемого острова приехал. — Послав виноватый взгляд Рите и Олегу, переходя на далеко не идеальный английский, принимая за иностранцев, спешно извинилась: — Forgive me. Children that they take. (Простите меня. Дети, что с них взять).
— Not scary (Не страшно). — Подыграл Чернышевский, махнув рукой, и улыбнулся явно озадаченному Тимоше.
— Что происходит? — За женщиной которая, прижимая к себе ребенка, не спешила уходить, возник неизвестный мужчина. Судя по всему, муж и отец неугомонного мальчика.
— Тимоша просто… Ну как всегда, ты же знаешь… — Адресовав пояснения мужу, пролепетала незнакомка, продолжая натянуто улыбаться Олегу и Рите.
— Па. — Вырываясь из объятий матери, мелкий бросился к отцу: — Это те тетя с дядей, котогых мы видели из окна. Я хотел спросить, что они делали, а мама не разрешает.
— Они все равно не понимают, чего ты хочешь. — На русском шикнула женщина, и снова на английском сконфуженно: — I'm sorry (Простите).
— А чего спрашивать, мы с мамой и так в курсе. — Со знанием дела подметил мужчина.
— Пгавда? — Тимоша оживился. — Гаскажешь потом?
— Ага. — Утвердительно кивнул.
— Дима!
— А что Дима? Он не маленький. Я тебе давно говорил, пацан растет, пора просвещать. — Переходя на громкий шепот, склонился к уху жены: — А
— Дарак! — Толкнув мужа в бок локтем, женщина схватила ребенка за руку. На прощание извинившись, потянула мелкого к выходу.
А Дмитрий, показав Олегу жестом «класс», с обреченным видом поплелся за женой.
— Я тебе говорю, они завидуют. — Хохотнув, повторил Чернышевский, отворачиваясь от двери, где скрылась забавная семейка, к Рите, что за последние пару минут раз десять покраснела и побледнела.
— Кошмар! — Пряча лицо, с отчаянием взвыла: — Нас вся гостиница видела!
— Может, не вся, но некоторые точно. — Равнодушно вздернул плечами Олег.
Признаться, его сей факт мало беспокоил. Видели или нет. Что могли подумать тоже. Счастье — оно делает людей чуточку безумными, заглушая остатки стыда желанием показать окружающим, как хорошо находиться рядом с любимой женщиной. К тому же видит этих людей первый и, скорее всего, последний раз в жизни. Имеет ли значение оставленное впечатление?
— Бедный мальчик… — Выглядывая в щелочку между пальцами, протянула Ритка.
— Да ладно. Ты слышала, что сказал отец? Пацану пора просвещаться.
— Убила бы за такое просвещение моего ребенка! — Убрав руки от лица, молниеносно забывая о недавней краске смущения, воинственно заявила Одинцова.
— Прям таки и убила? — Недоверчиво уточнил.
— Ну конечно! — Раздраженно взмахнув руками, Маргарита запричитала: — Представь, однажды наш сын увидит такой ужас, а дальше? Объяснения придется искать, и у ребенка травма на всю жизнь! — Поумерив пыл, заметила, как Олег невольно расплылся в радостной улыбке. Спокойнее уточнила: — Чего так на меня смотришь?
— Ты сказала наш сын.
— Ну да, наш. Чей еще? — Не до конца вникая в смысл сказанного, настаивала Ритка. Но разом опомнившись, резко тряхнула волосами и сокрушенно забормотала: — Прости, я несу такую чушь. Это нервное. Мне так неловко, что мы стали обозрением всему отелю. Еще этот мальчик…
— Рит. — Посерьезнев, Чернышевский накрыл ладонь девушки своей. — Умоляю, не извиняйся. Ты говоришь правильно.
— Нет. — Замотала головой. — Дети — это чересчур большая ответственность. Это не шутка. На всю жизнь. Это… узы.
— Рит, я знаю. — Согласился мужчина, сжимая холодные пальчики. — И очень мечтаю о подобных узах, крепче привязавших тебя ко мне. Больше всего на свете.
— А я боюсь. — Закусив губу, призналась. — Об этом рано говорить.
Освобождая Ритку от дальнейших пояснений и избавляя от очередной неловкости, к столику подошла официантка, раскрывая перед молодыми людьми меню. Нехотя разорвав зрительный контакт, мужчина ткнул в первое попавшиеся блюдо, где на фото изображалось мясо, оставляя десерт и вино на выбор обслуживающего персонала.