Страсть искажает все
Шрифт:
— Вот скажи, она действительно так хороша в постели? — Посерьезнев, недоуменно полюбопытствовал Тимур, не предпринимая попыток вырваться.
— Иди. К. Черту! — Рощин чванливо оттолкнул от себя Калачева.
Пожав плечами, друг пошел прочь. Но, о чем-то вспомнив, остановился. Не оборачиваясь, подметил:
— И да, я бы на твоем месте беспрекословно не доверял Бурому. Не удивлюсь, если он играет на два фронта.
— Докажи!
— С огромным удовольствием. — Калач злорадно оскалился. — Не беспокойся, эта тварь будет
— Ты так уверен, будто уличил его на месте преступления.
— До этого недалеко. Три дня назад его видели в херсонском аэропорту с Марго. Есть подозрения, что он знал — девчонка настроена лететь вовсе не в Киев.
— Когда будешь знать наверняка, тогда поговорим.
Потянулся к бутылке, сделал несколько глотков. Размышлять о Руслане и вероятной измене с его стороны не желал. Достаточно, что Маргарита переступила запретную черту. Именно этот вопрос интересовал больше всяких Бурых:
— Где она была? Как ты её нашел?
— Жуляны. Прямиком из рейса Катания-Киев. А как? Какая разница. Для меня дело принципа доказать, насколько «чиста» и «невинна» твоя Марго.
— Бл**ь!
Прикрыв веки, Рощин запустил бутылку в стену, забрызгивая окружающую обстановку алкоголем. Выдержка и контроль летели в тартарары вместе с чертовым куском стекла. Вся его жизнь, мировоззрение… Всё вытекало туда же.
— И, да. Надеюсь, не спустишь ей эти приключения. — Напоследок добил Тимур.
— Оставьте нас одних! — Рыкнул мужчина.
Послышался удаляющиеся шаги и стук закрывшейся двери.
Кирилл не верил. Не хотел верить. Но фото доказывали обратное. Внутренне жаждал поскорее разобраться с отступницей. Разгадать — почему? Как? После всего, что для неё сделал. После того, как вытащил из беспросветного дерьма, которое маячило в перспективе ближайшего будущего. Да если бы не он, где была эта сучка?! Забыла, гадина! Всё забыла…
Зато он помнил прекрасно. В памяти картинка за картинкой пролетали эпизоды прошлого, где готов был разорвать всех и каждого, кто так или иначе пойдет против его воли. Кто тронет его девочку…
2004 год
— Кирилл, может ну его? — Притормозив у высоких кованных ворот, проворчал Тимур, — Не лучшее время для твоих походов к своей шлюшке.
— Я тебя умоляю, Калач. По горло сыт нескончаемыми разборками с Гришкой. — Характерным жестом проводя кистью руки у шеи, отмахнулся Рощин.
— Я не о Авиаторе, а о Сергей Леонидыче.
— А что Сергей Леонидыч? — Нахмурился Кирилл. — Его не вернуть. Чего мне до конца своей жизни хранить целибат? Я обета не давал.
— Сорока дней не прошло.
— Слушай, откуда понабрался таких странных суждений? — Открывая дверцу авто, озадачился Рощин. — Идем. Тебе тоже не помешает расслабиться.
Машинально согласившись, Калачев последовал за другом.
Время шло к полуночи. Противный моросящий дождик
Пускай Кирилл выбрал не лучший час для посещения своей Королевы и девчонка опять спит, как в прошлый его приход, но так соскучился по малышке, что, когда выдалось свободное время, ломанулся в чертов бордель. Впрочем, приехал к ней ранее, не выйди в один прекрасный момент ситуация из-под контроля, а соперничество с братцем не получи новый, наиболее непредвиденный виток развития.
Последнее время отец всё меньше прислушивался к Кириллу, отдавая предпочтение вариантам ведения бизнеса, предложенным Латуниным. С каждым днем роли переигрывались и уже он, а не Гришка, взявшийся ниоткуда и не пойми каким образом оказавшийся сыном Рощина-старшего, отходил на задний план.
Кирилл — родной, законный по праву сын, становился бедным родственничком. Жизнь входила в крутые виражи. Убеждения на отца не воздействовали. Тот слушал Григория, который медленно, но уверенно затягивал семейный бизнес в безграничную пропасть, из которой не будет возврата.
Мужчина ручался, что Латунин работает на две стороны, сливая информацию о поставках Сизому. Сделки раз за разом срывались, деньги вылетали в трубу, а батя по наивной глупости ничего не замечал. Пытался поймать несчастного братца с поличным и предоставить отцу, но тот опять выскальзывал. За долгие годы вращения в криминальных кругах, научился выбираться сухим из воды. Везде совался без мыла, как та падла.
Рощин ненавидел Григория, как никогда и никого больше. Отлично знал — это взаимно. Обоюдная ненависть — чувство гораздо глубже любой симпатии или любви.
Кирилл строил свою империю. Кирпичик за кирпичиком закладывая фундамент для будущего безбедного и влиятельного существования. Чтобы доказать всем, в частности отцу, что стоит гораздо больше всякой гнили, типа Латунина. Что отец в один прекрасный момент подавшись влиянию внебрачного сынка и подписав завещание, гласившее, что всё, буквально всё имущество и бизнес — официальный и подпольный, отходит к Гришке, ошибся. Круто так ошибся.
Доказывал, доказывал, искал новые лазейки, подкупал людей Латунина, уводил у того из-под носа большие партии наркотиков, кидал на деньги, а в итоге… Что в итоге? Отец не успел оценить. В один прекрасный день его тупо убрали. Впрочем, пожалуй, не случись этого тоже не оценил бы.
Мужчина практически убежден, что и к смерти отца причастен Гришаня. Иначе быть не могло. Чтобы стать убитым в собственном доме, пускай со снайперской винтовки, нужно открыть убийце доступ к охраняемой высокими заборами, камерами слежения и кучей парней, территории. Такими людьми были Кирилл и Латунин.