Страсть искажает все
Шрифт:
Одинцова сообразить не успела, как разгорячённое клеймо оказалось под ребрами Руслана.
— А-а! — Дергаясь на цепях, заорал Буретнко во весь голос.
Мигом послышался запах горелого тела. А с места, где штемпель впивался в кожу, повалил дым.
— Нет! — Оглушая собственным криком, Ритка, отталкивая с пути Рощина, кинусь к Буре. — Не нужно!
— И эта шлюха здесь. — Презрительно фыркнул Тимур, сильнее впечатывая клеймо в тело. — Ну пускай посмотрит, что бывает с предателями. Если что, можем
— Отпусти его! — Пытаясь оттолкнуть от Буртенко Калачева, поймала мимолетный взгляд Руслана, полный страданий.
Сцепив зубы, он выл во весь голос, сотрясаясь на кандалах. На секунды показалось, что это конец, не выдержит. Рухнет на месте. Но в момент, когда забарабанила кулачками по ненавистному Тимуру, который отмахиваясь от неё, как от назойливой мухи, продолжал свое дело, позади послышался голос Кирилла, до этого безмолвно наблюдавшего сцену клеймения:
— Я сказал — хватит, Калач!
— Хватит, так хватит. — Отбросив штемпель, не смел ослушаться Тимур. — Уже и так достаточно выжгли.
Одинцова узрела на правом боку Руслана огромное раскрасневшееся пятно. Потянулась к лицу, поняв, что отключился. Осторожно хлопая по щекам, пыталась привести в сознание. Сама не понимала зачем. Ведь находясь в себе, мужчина снова ощутит адскую боль, причиненную и телу, и душе благодаря ей. Но необходимо было добиться от него признаков жизни. Едва заметного дыхания не хватало.
— Чего творишь, дура? — Поймав девушку за талию и прижав к груди, Рощин оттянул от Бури.
— Нужно привести его в чувства. Он не может умереть. Так не должно быть… — Глотая слезы и размазывая по щекам, невнятно бубнила Одинцова. Пыталась вырваться из цепкого захвата, смотрела на Руслана и отказывалась верить в реальность.
— Да стой ты! — Взорвался Кирилл, встряхнув девушку.
— По-другому в чувства приводить надо. — Вмешался Тимур. Подхватив стоящее неподалеку ведро с водой, в одночасье выплеснул на Буртенко.
Встрепенувшись, Руслан закашлялся. Цепи затарахтели с новой силой в такт мелкой дрожи, бьющей мужчину.
— Я ненавижу вас. — Процедила сквозь зубы Маргарита, обвиснув в руках Кирилла.
— Невелика потеря остаться без благосклонности шлюхи. — Заржал Калачев.
— Сними его. — Оборвал зло Рощин.
— Кир, эта баба из тебя веревки вьет.
— Ты глухой? Сними Бурого с цепей! — Взревел Рощин, зыркнув на Тимура.
Калач нехотя повиновался. Подозвав помощника, указал на узел с замком, связывающий руки Руслана. Один поворот ключом и мужчина, очутившись свободным, как мешок повалился на бетонный пол.
Ритка вздрогнула от глухого стука при падении.
— Теперь пошел отсюда. — Приказал Кирилл Тимуру. — И своего помощника забери.
Тот пнув на прощанье валявшиеся на полу щипцы, прошагал прочь. Когда дверь захлопнулась,
Пошатываясь, подползла к Буртенко. Распластавшись на полу, он лежал неподвижно. Слабо заметное дыхание говорило о присутствии жизни в его теле. Позабыв о стоящем рядом Кирилле, погладила Руса по щеке. Ощутила жар, исходящий от мужчины и холод ледяных капель, стекающих с волос.
— Прости меня, Руслан. — Одними губами прошептала.
— Я ему сейчас даже завидую. — Вмешался хладнокровно Кирилл.
— Что? — Оглянувшись, Одинцова осмотрела мужчину, что, сунув руки в карманы брюк, наблюдал за разворачивающейся драмой. — У него жар. Вы избили его до полусмерти. Чему завидовать?
— За все годы нашего знакомства ты ни разу не переживала за меня, как волнуешься за этого своего Волкодава, за Бурого. Какой-то вонючий охранник тебе дороже мужика, с которым столько лет бок о бок.
— Если бы ты был на его месте, и за тебя переживала.
— Cама-то веришь? — Горько ухмыльнувшись, пошарил по карманам в поисках сигарет. Нервничал. — Будь я на его месте, на месте моих палачей был бы Чернышевский и, возможно, Руслан. А ты стояла рядом и наблюдала.
— Они бы ни за что…
Запнулась на полуслове, сообразив, что не может знать наверняка на что способны или неспособны эти мужчины. Тем паче с трудом представлялась собственная реакция.
— Видишь, сама не знаешь на что они готовы пойти. — Подтвердил Рощин.
— Да. — Опустив веки, согласилась. — Но на этом самом месте Руслан и я не хочу, чтобы он умирал из-за меня и твоей жестокости. Он хороший человек и не заслужил этого.
Повисла пауза. Рощин молчал, будто что-то взвешивая. Рита ждала его слов, как приговора. Откажет — поползет к нему на коленях. Умолять будет. Ноги целовать, если потребуется. Что угодно сделает. Ляжет под всех его охранников. В конце концов, что её тело, не раз использование сотнями мужчин, по сравнению с жизнью небезразличного человека.
— Ты пойдешь со мной на тендер. — Не спросил, констатировал факт. — Изобразишь счастливую спутницу. Если там будет Чернышевский, а он, скорее всего, там будет, словом с ним не обмолвишься. Тем более не вздумаешь переметнуться. Ты будешь со мной. Дальше решим, что делать.
На последней фразе послышались удаляющиеся шаги. Одинцова глянула на спину уходящего мужчины остановив:
— А Руслан?
— А Руслан… — Обернувшись, вздернул безразлично плечами. — Посидит пока здесь. Будет умным парнем, начнет содействовать, может, отправим на свободу. А нет… Если считаешь, что пожизненный плен лучше смерти, так тому и быть.