Страсть искажает все
Шрифт:
Нахмурившись, оглянулась к отцу, испепелив глазами. Поймала его, полный извинений и мольбы. Хотела сказать что-то едкое, вылить последнюю порцию яда на этого мужчину прежде, чем скрыться, но шум позади вновь привлек внимание.
— Эй, Бурый, каково быть предателем? Совесть не мучает, что после стольких лет бок о бок, теперь на их стороне? — Окликнул кто-то из парней Калачева.
— А он партизан, на два фронта подрабатывает. — Послышался откуда-то из темноты голос самого Тимура. — Сегодня нас предал, завтра их.
— Су*а! —
Дернулся к обидчикам, но был удержан товарищем.
Все случилось чересчур стремительно. Со стороны компании Тимура началась потасовка, отвлекающая внимание. Несколько силовиков по указке Вотана бросились разнимать. Откуда-то из темноты, как черт из табакерки, вновь появился Городков. На него никто, кроме Маргариты, внимания не обратил.
Выстрел из темноты. Павел, бросившийся под пулю и ставший мишенью, распластался на земле прямо перед ничего не понимающим Буртенко. Еще несколько СБшников побежали к стрелявшим, повалив всех на землю, отыскивая виновника. Крики, ругань, очередные разборки.
— Это что было? — Удивился Руслан.
— По ходу тебя только что доброжелатель спас от пули. — Отозвался светловолосый товарищ рядом. — Считай, второй раз за день на свет родился.
Они говорили о чем-то еще. Встрял Одинцов. Ритка ничего не слышала. Ноги сами понесли к Павлу. Подбежала, замерла возле, рассматривая сверху как огромное кровавое пятно расползается по белоснежной рубашке на груди.
Вот и все. Круг замкнулся. Событие, которое должно было случиться двенадцать лет тому, случилось. Но на сей раз не было ни боли, ни слез по этому поводу. Вакуум внутри. И неверие. Неужели Городков вправду преднамеренно закрыл Бурю? Неужели хоть раз в жизни повел себя достойно?
Заметив легкое движение веками, опустилась на колени рядом с Павлом. Присмотрелась — правда, слабое дыхание вздымало грудь.
— Он еще жив! — Оглянувшись к своим, позвала. — Нужно врача.
— Не нужно. — Еле слышный хрип вместе с на удивление сильным захватом за запястье. — Поздно врача. И не хочу.
— Не говори глупостей. — Огрызнулась, пытаясь освободиться от неприятного касания.
— Устал от этой жизни собачей. Наркоман конченый. Нужно было давно себя застрелить, да не решался сам это сделать. — На выдохе, крепче сжимая руку девушки. — Но так, может, что-то светлое у тебя в памяти обо мне останется. Что закрыл твоего друга…
— Зачем это сделал? — Перестав вырываться, чувствуя: возможно, это последнее, что происходит с Павлом.
— Люблю я тебя, Ритка. — Громко сглотнув, прикрыл веки. Девушке на миг показалось, что это конец. Но Городков, снова глянув на неё, выдал: — Хочешь верь, а хочешь нет, но все эти годы любил тебя одну. Трусливо прячась за чужими спинами, но любил… Веришь?
— Я… — Невразумительно вздернула плечами.
Слезинка скатилась по щеке, капнув на руку мужчины, которого когда-то, казалось, любила.
— Прости меня, Ритка. Надеюсь, хоть немного искупил вину перед тобой…
С этими словами рука Павла на девичьем запястье обмякла. Взор, впивавшийся в её лицо с благоговением, устремился к небу, становясь стеклянным. Все, точно конец.
— Девушка, отойдите. — За спиной послышался голос подоспевшего врача. — Ему нужно помочь.
— Уже нет. — Глухо прошептала, продолжая сидеть на месте.
До тех пор, пока не почувствовала, как кто-то подхватил за плечи и поставил на ноги. Глянула на своего спасителя — отец. Не удивительно.
— Рит, ты как? Я распоряжусь, тебя отвезут домой. — Обеспокоенно всматриваясь на неё, проговорил Андрей Михайлович.
— А где он, мой дом? — Невнятно пролепетала.
Слезы, столь долго удерживаемые в себе, градом покатились по щекам. Дышать становилось труднее. Ей бы радоваться, что все заканчивается, но с осознанием этого приходит пустота. Оказывается, пока находилась у Кирилла, у неё до последнего была хотя бы золотая клетка. Что имеет сама? Бесконечную неизвестность впереди, где есть отец, которому не факт, что нужна и которого вряд ли готова принять. Олег, который снова в самый ответственный момент находится где угодно, но не с ней.
— Он у тебя есть, Рит. — Крепче сжав за предплечья, втолковал Одинцов.
— Что вы творите? — Вылетая из особняка, на ходу вскричал Рощин.
— У него, да? — Кивнув на приближающегося Кирилла, с горечью усмехнулась Маргарита.
— Уважаемый Андрей Михайлович, прошу отпустить мою женщину. — Остановившись рядом, с вызовом выдал Рощин. — Ей не место среди мужских разборок.
— Вы правы, Кирилл Сергеевич. — Отпустив Риту и обернувшись к противнику, Вотан едко отбрил: — Поэтому мою дочь увезут отсюда.
— Она никуда с тобой не поедет! — Ткнув Одинцова указательным пальцем в грудь, зарычал фривольно Кирилл. — Достаточно того, что рушишь мой бизнес. Марго я не отдам.
— Тебя забыл спросить. — Медленно переведя взгляд с лица визави на руку, огрызнулся Андрей Михайлович. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Маргарита к тебе не вернется.
Устав наблюдать за перепалкой этих двоих в разное время близких для неё мужчин, Маргарита, став между ними, раздраженно огрызнулась:
— Я, вообще-то, здесь! Может прекратите делить меня, как вещь и поинтересуетесь, чего я хочу?
— Марго, конечно. — Глянув на девушку, согласился Рощин. Оскалившись, аки волк, на удивление спокойно отметил: — Я вызову тебе такси и поедешь в город на квартиру. — Потянувшись в карман за мобильным. — А то наших ребят, видишь, как обложили. Неизвестно сколько времени займет все утрясти.
— Маргарита, ступай к микроавтобусу, спроси Штормина. Скажи, что я приказал тебя отвезти. — Гнул свое генерал.