Страсть искажает все
Шрифт:
— Прекратили оба! — Осадила девушка. Оглянувшись, поймала глазами подъехавшую скорую, куда грузили Руслана. — Я поеду с Бурей. Вы здесь продолжайте мериться характерами, главное, не поубивайте друг друга. Еще и за это нести ответственность остаток жизни я не хочу!
Не в состоянии слушать возражения и участвовать в перепалке, крутанулась и побежала прочь со двора. Спотыкаясь и с каждым метром ускоряясь. Чтобы успеть. Чтобы больше не слышать мужчин, которые судя по манере общения, знают друг друга. Чтобы не чувствовать себя суперпризом, борьба за который продолжается
Одинцова понятия не имела, зачем мчит к скорой. Проку с неё в больнице и рядом с Буртенко никакого. Но так, по крайней мере, оттянет момент неминуемого решения, что делать дальше. Выиграет время на раздумья. И Руслан, похоже, единственный с кем можно поговорить беспристрастно, не ощущая, как её словно одеяло перетягивают на свою сторону.
— О, Ритка, ты со мной? — Распластавшись на каталке, Буря при виде девушки расплылся в добродушной улыбке. — Поехали, веселее будет.
— Буря, попридержи коней. — Шикнул мужчина, который провожал того с самого особняка. Помогая Рите забраться в машину, представился: — Игорь Штормин, правая рука генерала Одинцова.
Кивнув, девушка про себя отметила, что не удивительно, почему этот светловолосый мужчина по первому впечатлению вызывал мало доверия: очередной преданный служитель отца.
— Ага, и нога, и почка. — С насмешкой поддел Руслан.
— Поговори мне. — Пригрозил Игорь, пропуская в кабину доктора. — Очухаешься, получишь за свои разговорчики.
— Ой, иди! — Махнул рукой Буря и скривился от боли.
Доктор запричитал над ним и Штормин закрыл скорую с другой стороны. Уже через минуту машина с размеренным ревом двигателя двинулась с места.
Маргарита, вжавшись в одну из скамеек, терпеливо наблюдала как врач, поправив сползающие повязки, уколол Руслану обезболивающее и измерил давление. Закончив необходимые манипуляции, стал записывать что-то в журнал.
Буря, повернув голову к девушке, заговорил:
— Спасибо, что не оставила меня одного.
— Сомневаюсь, что от меня есть толк. — Смотрела на свежие повязки, а снова представляла издевательства, которые пришлось пережить другу.
Пятно крови, увиденное на груди Павла, воображение разом пририсовало Руслану. Стало не по себе. Получается, не окажись рядом Городкова, на его месте находился Буря. И не было бы ни его шуточек, ни непомерного оптимизма, ни этой поездки, ни разговора.
Передернулась, махнула головой, прогоняя наваждение. Мысль о возможной смерти Буртенко пугала куда больше реальной смерти Павла. К последнему, кроме жалости, не осталось ничего. Жуткая мысль, что получил по заслугам, намертво засела в сознании.
— Я не о сейчас. — Возвращая в реальность, подметил мужчина. — Спасибо, что тогда не побоялась и вступилась. Без тебя Рощин позволил бы Калачу добить меня. И меня увезли не на скорой в больничку, а на труповозке в морг.
— Руслан! — Шикнула девушка, боясь представить такое. — Прекрати.
— Не помню, говорил ли, но ты не так плоха, как я изначально считал. — Продолжал откровенничать мужчина. —
— Ага, но повезло ли мне. — Упоминание любимого вызвало прилив неконтролируемого раздражения.
— Кстати, где он?
— Понятия не имею.
Закусив губу, уставилась в окно. Темнота — хоть глаза выколи. Но это лучше, чем показывать Буре переживания. Без того самой от себя тошно. В голове такая каша, что не разобрать. Чрезвычайно много событий и впечатлений как для одного дня. Ни разобрать, ни структурировать.
— Сегодня был тендер. — Как можно безразличнее поведала. — Олег выиграл. Отвлекал там Кирилла песнями-плясками. Потом Рощин утащил меня за собой. Мы поехали на облаву, а Олег остался там.
— Думаю, у него есть причина, почему он не с тобой. — Заступился за Чернышевского друг.
— Возможно. Мне что до того?
— Рит, Олег любит тебя.
Ощутила прикосновение к руке. В который раз за вечер. Вспомнив о Павле, едва не вырвала ладонь. Останавливало, что видела перед собой Бурю.
— Вера в вас помогала ему двигаться дальше. Он ни за что тебя не оставит.
Опустив веки, девушка сжала ладонь мужчины в ответ. Вспомнила о его просьбе в жуткий день заточения. Это отличный способ перевести тему. В мотивах поступков Чернышевского устала разбираться.
— Помню о твоей просьбе, но я же говорила, что ты сам еще все передашь и скажешь. — Тепло улыбнулась Маргарита.
— Я говорил какую-то глупость, да? — Переводя в шутку, уточнил Буртенко. — Предупреждаю, что использовать против меня мои же слова, сказанные в состоянии аффекта, запрещенный прием. Я почти ничего не соображал. Калач выбил мозги, видать.
— Почему же? Наоборот, говорил очень хорошие вещи. Твоей девушке повезло.
— Девушке? — Задумался. — Нет, ты не так поняла. Вера не девушка. Вера… Она просто Вера. Малая моя. Я её полжизни знаю. Она как сестра. — Пожал плечами и тут же ойкнул от нового приступа боли.
— Молодой человек, что-то Вы разболтались. — Снова засуетился доктор. — В Вашем состоянии надо отдыхать и спать, а не беседы вести.
— В могиле отосплюсь. — Отмахнулся, но послушно и стойко принял очередной укол и уже через несколько минут провалился в небытие.
Рита, откинувшись к спинке, задумалась. Со слов Руслана показалось, что он также убегает от чувств и самого себя. Ровно как она делает с Олегом. Может, прав Буртенко? У Чернышевского на все должны быть причины. Доберутся до больницы и позвонит ему. Олег приедет и все будет хорошо. Она, наконец-то, будет дома.
В одном Одинцов прав — дом у неё есть и этот дом там, где Чернышевский. Об остальном думать не хотелось. Ни об отце, ни о Рощине. Судьбу последнего страшно представить. Если все действительно получилось, Кирилла, скорее всего, упекут в тюрьму. Эта мысль приносила двоякие чувства. С одной стороны — заслужил, последние события, коим Рита свидетель, подтверждение. А с другой — грустно, что так сложилось. Он не такой плохой человек, которым хотел казаться. Своеобразный. Но по-своему любил, помогал, спасал…